Первые шаги школы |
Автор Administrator | |
23.11.2021 г. | |
"Совхозный рабочий". 1967 год
Минувшей осенью детвора из нашего поселка Крыловки пошла учиться в новую, просторную и светлую школу. И мне, старому учителю, понятна радость и гордость юных граждан поселка. Глядя на деловито шагающих мимо моего дома ребят, припоминаю и свое детство, которое проходило еще в дореволюционные годы. В нашем ауле Кугамыс, что некогда стоял на заросшем камышом берегу озера Соленое, тоже была школа. Помещалась она во вросшей в землю землянке Мазена Кущугулова. И учителем в ней был татарин-мулла Закыржан. Хотя мы и числились учениками, но об учебниках, тетрадях у нас и понятия не было. Единственный книгой в школе для первого года обучения была «иман-шарт» - первая ступень корана. Кроме платы за обучение мулле, родители должны были сами приобретать писчую бумагу, карандаши и другие учебные принадлежности. Все это обычно, покупали у «алып-сатаров» - коробейников. Не было в таких школах ни парт, ни скамеек, ни твердого расписания уроков. Ученики занимались, сидя на коленях, и под неусыпным оком муллы заучивали наизусть суры корана на непонятном для них арабском языке. Если кто-либо из них поворачивался или пытался переговорить с соседом, его доставал длинная лозина учителя. Наряду с кораном она тоже являлась неотъемлемой принадлежностью мугалима. Проучившись один год, мы не научились писать, а лишь запомнили буквы, да выучили несколько молитв. На второй год в нашем мектебе преподавал прогрессивный для своего времени учитель Сабыржан Бекмухамбетов. Он начал учить нас письму, арифметике, знакомить с историей и географией. Помню, это было в 1916 году. Наш мугалим привез из Кустаная пять учебников под названием «Русистан». В них на русском языке с переводом на казахский рассказывалось об обычаях и быте русского народа. С этих учебников и началось наше знакомство с русским языком. В то время организация обучения русскому языку встречала противодействие со стороны мулл и феодалов. Один из учителей Мухамеджан Шортыкбаев пытался в ауле Джангуты вести занятия на русском языке. Тогда муллы и баи распустили слух, что детей учат русскому языку, чтобы затем крестить их. Понятно, что кочевники не пускали своих детей учиться в эту школу. За несколько лет я прошел весь курс обучения мектеба и получил звание муллы. Никаких документов об окончании школ не давалось. После окончания мектеба несколько лет занимался скотоводством в своем ауле. К этому времени докатились до наших глухих мест раскаты залпа «Авроры», а затем и волны гражданской войны. Во времена колчаковской диктатуры бедняцкое население окружающих аулов было всецело на стороне большевиков. Я также выполнил несколько их поручений. Однажды златоустовские подпольщики дали мне задание отвезти пакет в Татьяновку. Но на мосту через реку Убаган, построенному военнопленными австрийцами, меня остановили четыре солдата. При обыске они быстро нашли пакет. Я, конечно, растерялся. Но они вдруг громко рассмеялись, а затем стали показывать, как надо прятать такие вещи. Солдаты оказались красноармейцами одной из наступающих на колчаковцев частей. После окончания гражданской войны в некоторых аулах начали открываться государственные школы. В одну из них, в ауле Табылжан, что недалеко от поселка Сосновки, был я приглашен учителем. Трудное то было время для молодой республики Советов. Ощущалось это и в постановке школьного обучения. Специальных помещений для школ не было, и занятия проводились в чьей-либо просторной землянке. На 13 учеников в моей школе было всего три учебника. Весной жители аула вместе со скотом и скарбом перебирались на джайляу – летние пастбища. Ставили войлочные юрты и жили в них до середины осени. В юрту переселялась и школа. Со временем положение в аульных школах улучшилось. Начали строиться специальные помещения. В них устанавливались длинные столы со скамейками, вместо парт. А затем появились и парты. Сейчас никого не удивит женщина-казашка врач или учитель, счетный работник или научный сотрудник. А сколько им, первым учителям советских школ, пришлось бороться за то, чтобы девочки из казахских аулов учились. Помню, первые три девочки в школе, где я работал, появились в 1925 году. Но и они, проучившись 2-3 года, бросили учебу. - Зачем им учиться, ведь все равно замуж идти, - таков обычно был ответ родителей. В 1927 году меня перевели в Карасульскую волость, в аул Сарыулен. Там также была начальная школа. Так как в школе обучались дети из многих мелких аулов, то мы реши открыть при школе магазин, продавцами в котором были сами учащиеся. И надо сказать, дело пошло неплохо. В школьном магазине можно было приобрести учебные принадлежности, мыло, кондитерские изделия. Его услугами пользовались и жители окружающих аулов. Продавцы в магазине, обычно старшеклассники, менялись каждые две недели. Это был первый опыт производственного обучения в школе. Школа для аулов тех лет была не только местом, чтобы детей, но и очагом культуры на селе. Ведь клубов и библиотек тогда не существовало. И в школах люди собирались для того, чтобы послушать приезжего докладчика или беседу, провести собрание. В них многие из неграмотных кочевников впервые в своей жизни увидели пьесу в исполнении школьников или кино, прослушали небольшие концерты. Особенно большое внимание уделялось борьбе с байско-феодальными пережитками, которые еще имели крепкие корни. Часто мы ставили пьески, высмеивающие жадность баев и мулл, рассказывающие о неравноправном положении женщин в семьях. Такие постановки пользовались большим успехом среди населения. И посмотреть игру школьников приходили даже аксакалы и старухи. Большая работа проводилась среди населения по ликвидации неграмотности. После занятий с учениками их места в школе занимали взрослые. К 1938 году, в основном, неграмотность среди населения была ликвидирована. Многие из людей, получивших образование в школах ликбеза, впоследствии работали на ответственных постах. Одна из моих учениц Жамал Балтабекова была выдвинута председателем сельсовета. Кроме педагогический работы нам, учителям, приходилось тогда выполнять множество поручений партийных и советских органов, вести среди населения агитмассовую работу. Не оставались мы в стороне и в период коллективизации. Помню, как в ауле Каратал все кедеи (бедняки), десятки лет батрачившие у бая Науруза, поднялись против него. Все имущество феодала было конфисковано, а часть скота роздана беднякам. Мало в то время было грамотных в аулах, а потому в школах часто проводились громкие читки. Таким путем до населения доводились постановления партии и правительства, местных властей. 39 лет проработал учителем. В последние годы был директором Караобинский средней и Октябрьской семилетней школы. Но самые яркие впечатления остались в моей памяти от первых лет работы. Сейчас, пожалуй, трудно найти такой район нашей республики, в котором бы не трудились мои бывшие ученики. Среди них есть ученые, врач, педагоги, специалисты сельского хозяйства. Немало моих воспитанников работает и в нашем районе. Среди них главный агроном Весело-Подольского совхоза Шакыржан Саутбаев, учитель Маташев и другие. Многолетний скромный труд сельского учителя высоко оценен Советским правительством высоко оценен Советским правительством. За период совей работы я награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Есть у меня награды и за участие в Великой Отечественной войне. Часто мне приходится встречаться со своими бывшими учениками, или слышать об их хороших делах. Радостно становится тогда на душе – не зря учительской работе отданы лучшие годы жизни. М.Эстияров, коммунист |