"Наш Костанай". 5 сентября 2013 года
Газета «Наш Костанай»
Одной из «белых» страниц в истории областного центра является судьба монахинь Кустанайского женского монастыря.
Основанный в конце XIX века, он был официально закрыт в середине 20-х годов. Однако, спустя более чем десятилетие, на бывшей территории монастыря обнаружили следы пепелища, в котором можно было отыскать остатки предметов религиозного культа (бусинки, блестящие предметы, различные мелкие украшения). Так и возникла народная молва, что именно здесь были расстреляны или сожжены монахини. Основываясь на материалах официальных документов, «НК» приоткроет завесу тайны. Впервые в СМИ будут опубликованы их имена. К слову, по данным из неофициальных источников, сейчас русская православная церковь изучает вопрос о канонизации монахинь Иверского монастыря.
«Кустанайский Иверский женский монастырь,общежительный»
Женский монастырь в Кустанае, наименование которому «определили в честь Иверской иконы Божьей Матери», постигла (как справедливо считает известный костанайский историк-краевед Яков Духин) «информационная блокада». На территории Казахстана в начале минувшего века имелось лишь два монастыря: один в Кустанае - женский, другой в г. Уральске - мужской. О находках на пепелище краеведам впервые рассказали корейские спецпереселенцы, которые в конце 30-х были еще детьми. По официальным же данным, на месте бывшего Иверского женского монастыря за логом Кустанай-сай (ныне район телевышки), «в 2-3 км от северо-восточной окраины г. Кустаная» вначале был создан свиносовхоз «Красный партизан», а затем в ноябре-декабре 1937г. размещены два колхоза депортированных корейцев-крестьян – «Самир» и «5 декабря». «Корейский» поселок на карте Костаная существует и сегодня. Территория монастыря в настоящее время - «это задворки телевышки и ряд невзрачных улочек, на одной из которых еще можно обнаружить хорошо сохранившийся монастырский корпус (сейчас в нем находится школа технического творчества)».
На сайте «Электронная библиотека православия» имеются сведения (после 1917 года): «Кустанайский Иверский женский монастырь, общежительный, находящийся в Тургайской области, в гор. Кустанае (Ново-Николаевске). Основан в 1894 г. под видом общины, обращенной в 1917 г. в монастырь. Два деревянных храма, школа. Управляет игумения, монахинь и послушниц – 17 чел.» О дальнейшей судьбе монахинь упоминаний в открытых источниках нет. Возникает вопрос: действительно ли правду гласит народная молва, что их всех расстреляли в приснопамятном 1937 году? Трудно было в это поверить, но в действительности так оно и оказалось.
«Подпольной антисоветской организации церковников»
Современным историкам только в начале XXI века стало известно, что в городе Кустанае в 1937 г. была предана суду целая группа участников «подпольной антисоветской организации церковников». А.В. Каратаев установил, что 3-13 сентября 1937 г. в Кустанае был арестован, а затем расстрелян П.В. Косенко (Косенков), «священник кладбищенской церкви, протоиерей, окончивший учительскую семинарию, в 1929 г. осужденный к 3 годам концлагеря за противодействие закрытию женского монастыря». Вместе с ним был расстрелян и В.П. Иорданский, «1888 г.р., уроженец г. Оренбурга, там же окончивший духовную семинарию, протоиерей кустанайской кладбищенской церкви».
Параллельно выясняются обстоятельства и другой кровавой трагедии. Обращаясь не раз к опубликованным «Расстрельным спискам» по Костанайской области в годы большого террора («Книга скорби»), неоднократно встречаются женские имена (к сожалению, там не указаны род деятельности, место работы). Возник вопрос, каким образом женщины оказались втянуты в политику, и почему к ним применялась высшая мера наказания – расстрел. В связи с рассекречиванием архивных документов удалось выяснить, что под суд в то время отдавали женщин-христианок. В том числе по делу «антисоветской подпольной организации церковников» в г. Кустанае было привлечено 25 монахинь.
Их судьба оказалась ужасной (не только по современным понятиям, но и для того жестокого времени). Страшная тайна выясняется с рассекречиванием и открытием неизвестных ранее архивных документов. В архивном уголовном деле за № 02271 имеются документы на 8 монахинь, за № 02489 – еще на 13 осужденных женщин. Четыре проходили по другим делам. Но каждой было предъявлено стандартное обвинение в том, что она «состояла членом подпольной антисоветской организации церковников, проводила пораженческую агитацию, распространяла слухи о падении Советской власти». У всех, кто был приговорен к высшей мере наказания, в деле было уточнение: «расстрелять с конфискацией лично ей принадлежащего имущества». В это время многие из осужденных имели собственные дома и квартиры.
В 1937 г. были расстреляны 24 монахини (четверо, в том числе руководитель – 21 октября, а все остальные 20 женщин буквально в один день – 23 ноября 1937 г.). В документе это звучало зловеще: «18 октября 1937 года тройка УНКВД по Кустанайской области постановила: /.../ расстрелять с конфискацией лично ей принадлежащего имущества. Приговор приведен в исполнение 21 октября 1937 г.». Менялись только даты (строго с разницей в три дня между принятием постановления и приведения его в исполнение). Только одна подсудимая в декабре 1937 г. была отправлена в лагерь (приговорена к 10 годам ИТЛ), но затем все-таки в начале 1938 г. в НКВД спохватились, её дело вернули на дополнительное расследование и также приговорили к расстрелу.
«Проживала по адресу: г. Кустанай»
В уголовных делах у семи подсудимых род деятельности обозначен - «монахиня» или «схимонахиня» (а это уже высшая монашеская степень). Трое из них после Гражданской войны были сосланы в Кустанай. Две женщины-христианки оказались из Сергиевского и Лебединского женских монастырей (с дореволюционных времён). Только одна из них была родом с кустанайской земли (в деле название района и области даны на момент ареста).
Досье. «Данилова Анна Ивановна, 1897 года рождения, уроженка с. Борис-Романовка (Кустанайского района Кустанайской области), русская, гражданка СССР, из крестьян-середняков, грамотная, с 1910 года - монахиня женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года работала санитаркой в детском диспансере, проживала по адресу: г. Кустанай, улица Ленина, дом № 70, и имела следующий состав семьи: сестра, Екатерина, (возраст не указан), проживала совместно, сестра, Ольга, 22 года, проживала в Борис-Романовке; сестра, Агафья, 15 лет, проживала в Борис-Романовке». Дополнительные анкетные данные, в том числе прежняя судимость, только отягчали вину: «в 1929 году осуждена за укрытие хлеба к 10 годам, отбыла 8 месяцев наказания».
В остальных шести делах отмечено, что они были родом из российской глубинки.
Досье. «Крюкова Крескентия Терентьевна, 1864 года рождения, уроженка с. Большая Малышевка Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из мещан, грамотная, с 1883 года - монахиня (схимонахиня женского монастыря), до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Комсомольская, дом № 191». В деле указан «брат, Крюков Растрат Терентьевич, проживал в г. Магнитогорске».
Досье. «Давыдова Федосия Павловна, 1880 года рождения, уроженка с. Веринка Троицкого района Челябинской области, русская, гражданка СССР, грамотная, дочь священника, с 1900 года - монахиня, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Красного пахаря, дом № 80, с матерью Еленой Андреевной».
Досье. «Захарова Евдокия Михайловна, 1887 года рождения, уроженка с. Яблонец Ямбурского уезда Ленинградской области, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, с 1911 года - монахиня, до ареста 2 ноября 1937 года работала санитаркой больницы имени Ленина, проживала по адресу: г. Кустанай, улица Калинина, дом № 149».
Досье. «Мушкарина Евдокия Ивановна, 1889 года рождения, уроженка д. Литва Жабинской волости Краснослободского уезда Пензенской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, с 1907 года - монахиня, до ареста 2 ноября 1937 года работала санитаркой больницы имени Ленина с 1935 года, проживала по адресу: г. Кустанай, улица 1 Мая, дом № 106, с отцом Мушкариным Иваном Алексеевичем».
Досье. «Зотова Ольга Герасимовна, 1875 года рождения, уроженка Пермской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, монахиня с 15 лет, до ареста 28 августа 1937 года работала санитаркой химбаклаборатории, проживала в городе Кустанае с братом Зотовым Павлом».
Досье. «Водясова Прасковья Васильевна, 1877 года рождения, уроженка с. Тавра Пензенской губернии, мордовка, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, монахиня, до ареста 14 октября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, ул. Калинина, 120».
Две женщины в дореволюционный период (в деле указаны и даты – 1890 г. и 1899 г.) были монахинями Сергиевского и Лебединского женского монастырей, которых в начале 1930-х гг. сослали в г. Кустанай. По уголовному делу № 02271 проходила «Балдук (Байдук) Зинаида Порфирьевна, 1873 года рождения, уроженка с. Баштанка Харьковской губернии, украинка, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, с 1890 г. - монахиня Сергиевского женского монастыря, ссыльная, до ареста 28 августа 1937 г. проживала по адресу: г. Кустанай, улица Ленина, дом № 70». Из материалов архивного уголовного дела № 02489 следует: «Гадецкая Варвара Григорьевна, 1886 года рождения, уроженка с. Баштанка Одесской области, украинка, гражданка СССР, из мещан, с 1899 года - монахиня Лебединского женского монастыря, ссыльная (в 1930 году осуждена к 3 годам ссылки), до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Ленина, дом № 70».
В деле только одной женщины-христианки не было прямо указано, что она в прошлом была монахиней (но по косвенным данным оно так и было). Снегирева Мария Ивановна, 1887 года рождения, украинка, обвинялась в том, что «являлась участником антисоветской группы церковников и нелегальных собраний, где обрабатывались колхозники в антисоветском духе, вела антисоветскую пораженческую агитацию». Расстреляна была в первой группе вместе с основными руководителями – 21 ноября 1937 года.
В 1937 г. целью НКВД было арестовать и отдать под суд буквально всех проживающих в то время в Кустанае женщин, служителей культа. Об этом свидетельствуют данные официальных документов. Большинство подсудимых из «подпольной антисоветской организации церковников» (на это указывают 15 уголовных дел) были из Кустанайского женского монастыря. Символично, что знаменитый Кустанайский собор (как теперь выяснилось) тоже был разрушен именно в 1937 г. Женщины-христианки, конечно, и с закрытием женского монастыря, и с разрушением собора своей религиозной деятельности не прекращали. Работа «Союза воинствующих безбожников» в борьбе с религиозными предрассудками результатов не давала, тогда была взята на вооружение политика ликбеза.
«Руководила антисоветской группой монахинь», как выделено в приговоре – Якунина Мария Игнатьевна. Из материалов архивного уголовного дела № 02271 следует: «Якунина Мария Игнатьевна, 1867 года рождения, уроженка с. Семеновка Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка CCCP, из крестьян, малограмотная, с 1896 года схимонахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 28 августа 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Калинина, дом № 120, и имела следующий состав семьи: сестра, Костогрызова Софья Игнатьевна (г. Алма-Ата); племянница, Шалимова Мария Семеновна, (г. Кустанай); племянник, Квицинских Григорий (г. Кустанай)». 10 сентября 1937 года ей, отметившей 70-летие(!), было предъявлено обвинение в членстве в «антисоветской подпольной организации церковников, руководстве антисоветской группой монахинь, ведении антисоветской агитации». 18 октября 1937 года тройка УНКВД по Кустанайской области постановила «Якунину М.И. расстрелять с конфискацией лично ей принадлежащего имущества». Спустя три дня, 21 октября 1937 года, приговор был «приведен в исполнение».
Как один из активных членов антисоветской организации «по делу церковников», был привлечён Косенко Пётр Васильевич, священник Кустанайской кладбищенской церкви, который в 1920-е гг. активно выступал против закрытия женского монастыря (что ему ставили в вину в 1937 году). Из материалов архивного уголовного дела № 02271 видно, что в группу «организации церковников» также входила «Косенко (Косенкова) Екатерина Григорьевна, 1872 года рождения, уроженка г. Костаная, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, монахиня Кустанайского женского монастыря, ссыльная, до ареста 28 августа 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Рабочая, дом № 36, и имела следующий состав семьи: брат, Косенко Андрей Григорьевич (г. Кустанай); сестра, Косенко Евдокия Григорьевна, (г. Кустанай)».
Из материалов архивного уголовного дела № 02489 видно, что под суд были отданы две женщины с одинаковой фамилией (возможно, родственницы – прим. ред). Акимова Васса Семеновна, «1876 года рождения, уроженка Николаевской станицы Троицкого округа, русская, гражданка СССР» тоже была «с 1895 года монахиней Кустанайского женского монастыря». В деле обязательно указывались адрес и близкие родственники: «до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Московская, дом № 34 и имела следующий состав семьи: брат, Акимов Павел Семенович (Житикаринский район, Аятский мясосовхоз)». В этом же уголовном деле значилась и «Акимова Алевтина (Алефтина) Петровна, 1869 года рождения, уроженка с. Покровка Михайловской волости Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, с 1900 года - монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Комсомольская, дом № 153». С добавлением сведений о родственниках – «брат, Акимов Егор Петрович, проживал в городе Ош».
Нередко в документах вся жизнь человека вмещалась буквально в одно предложение. Подобные «досье» позволим себе процитировать.
«Гордеева Засима Степановна, 17 января 1877 года рождения, уроженка станицы Николаевской Челябинской области, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, с 1895 года монахиня Кустанайского женского монастыря, вдова, привлекалась к уголовной ответственности в 1930 году, до ареста 2 ноября 1937 года работала санитаркой больницы имени Ленина. Проживала с племянницей Бердинской Прасковьей, по адресу: г. Кустанай, улица Повстанческая, дом № 124, и имела следующий состав семьи: отец, Гордеев Степан Иванович; мать, Гордеева Прасковья Сергеевна».
«Дробышева Анна Фроловна, 1881 года рождения, уроженка Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Ташкентская, дом № 155, совместно с приемной дочерью Ивановой Анной Даниловной».
«Каурова Анна Васильевна, 1890 года рождения, уроженка города Кустаная, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, с 1904 года монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Московская, 134».
«Климова Филицата Петровна, 1881 года рождения, уроженка Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из мещан, грамотная, с 1897 года монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 28 августа 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Калинина, дом № 120».
«Макагонова Филарета Лаврентьевна, 1875 года рождения, уроженка Харьковской губернии, украинка, гражданка СССР, из мещан, грамотная, с 1895 года монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Комсомольская, дом № 153. Сестра, Устинья Лаврентьевна, проживает в п. Садчиковка Кустанайского района». В предъявленном обвинении значилось: «распространяла слухи о падении Советской власти», было добавлено уточнение – «провокационные».
«Михайлова Матрена Ивановна, 1874 года рождения, уроженка Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, с 1901 года монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 28 августа 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Советская, дом № 141».
«Пономарева Васса Прохоровна, 1885 года рождения, уроженка города Кустаная, русская, гражданка СССР, из крестьян, грамотная, монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Повстанческая, дом № 124 с приемной дочерью Бердинской Прасковьей».
«Ромашкина Евпраксия Ивановна, 20 июля 1865 года рождения, уроженка с. Новотацкая Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из мещан, малограмотная, монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 28 августа 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Советская, дом № 141 и имела следующий состав семьи: брат Ромашкин Николай, (г. Магнитогорск)».
«Харина Серафима Михайловна, 1871 года рождения, уроженка д. Севастьяновка Миасского района Челябинской области, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, с 1900 года - монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Комсомольская, дом № 191».
В деле Щегловой (Щеголевой) Мариянилы Селиверстовны записано: «1868 года рождения, уроженка с. Покровка Михайловской волости Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, малограмотная, с 1895 года монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 2 ноября 1937 года проживала по адресу: г. Кустанай, улица Московская, дом № 134, совместно с племянницей Быковой Елизаветой Васильевной.
«Сельцова Ольга Дементьевна, 15.06.1887 года рождения, уроженка с. Прокаевка Бузулукского уезда Самарской губернии, русская, гражданка СССР, из крестьян, неграмотная, с 12 лет - монахиня Кустанайского женского монастыря, до ареста 21 декабря 1937 года – член колхоза «Сознание», проживала по адресу: Кустанайская область Мендыкаринский район, поселок Красносельский». Наряду с трафаретным обвинением, в деле Сельцовой указано: «проводила религиозные богослужения, вела систематическую антисоветскую агитацию». Несмотря на это, она оказалась единственной из подследственных, которой в 1937 году суд «подарил жизнь». 28 декабря Тройкой УНКВД по Кустанайской области Сельцова О.Д. была «осуждена к заключению в ИТЛ сроком на 10 лет». Впрочем, спустя полтора месяца, 13 февраля 1938 года «во изменение прежнего постановления приговорена к расстрелу», а сам приговор был «приведен в исполнение 16 февраля 1938 года».
Следует особо отметить, что в анкетных данных учитывалось буквально всё: от социального происхождения до уровня грамотности. Из дворянского сословия не было ни одной (или это скрывалось), подавляющее количество оказалось «из крестьян» - 17, «из мещан» - 5 (у троих нет данных). По сравнению с уровнем грамотности местного населения, среди монахинь проводить ликбез не требовалось, так как среди них была только одна неграмотная. Зато 24 монахини из 25-ти были грамотные (в 8 делах указано: «малограмотная»). Всю свою жизнь они посвятили религиозному служению и что-то менять в ней и в устоявшемся мировоззрении уже просто не могли. Все они родились еще в XIX веке. Возрастная статистика тоже показательна: 14 женщин были старше 60-ти лет (одной из них уже было 73 года), восемь - от 50 до 60 лет, и три – от 40 до 47 лет. Именно это обусловило то, что наиболее активные женщины-христианки все-таки вольно или невольно оказались идейными противниками Советской власти (и они этого особо и не скрывали). Несмотря на возраст, у всех подсудимых в графе приговор стоит – «ВМН-расстрел». Борьба Советской власти с остатками «религиозного мракобесия» приобрела системный характер.
Вместе с тем, в 1930-е гг. священнослужители находились в двойственном положении. С одной стороны, закрывали церкви, монастыри, но одновременно тот же статус «монашенки» оставался, и они не лишались гражданских прав, в том числе избирательных. Об этом свидетельствует одна из справок. Процитируем: «Кустанайский Горсовет. Ноябрь 1934 г. Справка дана Кустанайским Горсоветом гр-ке Хариной Серафиме Михайловне в том, что она, монашка, определенной профессии не имеет. Избирательных прав не лишена. С-рь горсовета Коротких». В 1937 г. ситуация резко изменилась.
В «период перестройки» в СССР прокуратурой Кустанайской области буквально в один день – 28 сентября 1989 г. – было вынесено заключение о незаконности решения тройки УНКВД по делам о женщинах-христианках. Все репрессированные монахини попали под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов». В настоящее время все родственники репрессированных (в том числе тех, о которых рассказано в данной статье) могут официально обратиться (в том числе на электронную почту) в спецархив ДКНБ по Костанайской области и узнать о судьбе близких людей.
Дмитрий ЛЕГКИЙ,
доктор исторических наук, профессор КГУ
им. А.Байтурсынова.
Фото областного историко-краеведческого музея.
Автор благодарит за предоставленные документы и оказанную помощь в работе сотрудника Специального государственного архива Департамента КНБ РК по Костанайской области Чердабаеву Алию Багитжановну