Девяносто дней рядового Шакирова

"Рудненский рабочий". 1983 год

Память. Она неотступно держит в своем плену тех, кто прошел сквозь горнило Великой Отечественной. Для нас, не переживших всех ужасов войны, муки памяти порой непостижимы. Я ощутила это впервые у постели умирающего отца, когда он, 70-летний старик, спустя 30 лет после Победы, твердил в предсмертном бреду: «Мила… Мила… Немцы! Они окружают. Бегите огородами, скорее, скорее…» О войне он рассказывал много. Но только тут я поняла, что память о тех днях жгла его постоянно. Сделав для себя такое открытие, стала лучше понимать ветеранов. Почему вдруг разволнуется он, глядя на экран телевизора или читая очередную книгу о войне, вспоминая с близкими эпизоды своей биографии. Почему его неизменно тянет в те места, где он воевал.

Вот и Абдулла Фаддеевич Шакиров. Послевоенная его жизнь богата и насыщена. Полгода был в Австрии, потом на Украине. В конце 1947-го вернулся с кареглазой красавицой-женой в родное Тарановское, на старое место работы. В феврале 1950 его, офицера, вновь призвали в армию, направили на Тихоокеанский флот. Воспитывал новое поколение воинов, учился сам. И так одиннадцать лет. С 1961 года на Соколовско-Сарбайском комбинате: мастером связи на Сарбае, начальником связи в Соколовском рудоуправлении. И вот кабельная служба цеха технологической диспетчеризации и связи.

Наполненные трудовые будни, калейдоскоп событий и забот. Но память постоянно возвращает его в прошлое, зовут места, где начиналась его боевая молодость. Особенно Сталинград. В 1979 году он не выдержал – собрался. Приехал в Волгоград и в первую очередь направился в те места, где сражалась их стрелковая дивизия. Она защищала северную часть Сталинграда, района завода «Красный Октябрь» и рабочий поселок. Он хорошо помнил, что между их районом и Мамаевым курганом, где укрепились немцы, пролегал так называемый Банный овраг. Здесь шли основные бои. Ему очень хотелось теперь пройтись по этому оврагу. Но он не мог его найти и вообще не узнавал тех так ярко врезавшихся в память мест. Он спросил об овраге у проходящего мимо парня, тот пожал плечами. Женщина средних лет посмотрела на него с любопытством, ответила:

- Живу здесь 15 лет, о таком овраге не слышала.

И только глубокий старик словоохотливо заговорил:

- Как же, как же сынок, - (а сынку шел уже 55-й год) – был такой овраг, по нему еще ручей бежал. Так его сразу после войны засыпали.

Да, неузнаваем стал Волгоград. Гордо вознесся над Мамаевым курганом ансамбль Победы. Две разрушенных стены, на которых выбиты имена погибших, дают человеку возможность представить то, что происходило здесь в далеком 42-м. В длинном перечне Абдулла Фадеевич нашел знакомое имя: Михаил Поникаха. И память услужливо высветила картину. Был в их дивизии такой матрос-тихоокеанец. Он хотел подбить танк бутылкой зажигательной смеси. Размахнулся, и в этот момент в бутылку попала пуля. Пламя охватило Михаила, и он, горящий, бросился на вражеский танк, огнем своего тела уничтожил фашистский танк.

Шакирова призвали на фронт 9 июня 1942 года, едва ему исполнилось 19 лет. Попал в пехотное училище. Но учиться пришлось недолго – всего месяц. Тяжелая обстановка на фронте требовала новых сил. Так в составе учебного батальона 153 стрелковой дивизии Абдулла выехал под Сталинград. 21 сентября их высадили за 120 километров от левого берега Волги. Четыре дня шли к реке. Впереди полыхало зарево, гремела канонада. Это после, жадно изучая историю Сталинградской битвы, он узнает, что с 13 сентября в городе и на окраинах шли ожесточенные бои. Оборону Сталинграда держала 62-я армия под командованием генерала Чуйкова, в состав которой влилась и их дивизия, и часть 64-й генерала армии Шумилова. А тогда они поняли одно – попали в пекло.

В районе, который им пришлось оборонять, наших войск не было. Сюда проникли группы немецких автоматчиков. Несколько дней их учебный батальон прочесывал местность, вылавливал фашистов. Вроде были в тылу своей армии, но людей теряли много. В воздухе господствовала авиация врага. Массированные налеты на город вызывали множество пожаров, влекли огромные разрушения и жертвы.

- Копаем блиндаж для командного пункта, - вспоминает Шакиров, - уже углубились метра на полтора, вдруг налет. Мы наблюдаем, как отрываются бомбы снарядов от самолетов, гадаем, куда они упадут. Видим, «юнкерс» спикировал, прямо на нас идет. А кругом вой, свист. Один не выдержал и с душераздирающим криком «А-а-а…» выскочил из блиндажа, все за ним. Почувствовал, как что-то ударило в конечности и вижу – в стороне нога торчит. Зову – помогите, ногу, мол, оторвало. Подбежали товарищи, отбросали землю, которой меня привалило, обе ноги на месте. Я в страхе не разглядел, что на той была женская туфля.

Безусые юнцы, мало обученные военному искусству, часто становились жертвами молоха войны. Каждую ночь прибывало новое пополнение, часто менялись командиры. Даже ему, рядовому, четыре дня пришлось командовать ротой. Их учебный батальон был в резерве комдива. Его бросали туда, где возникал тяжелый момент, назревала угроза прорыва. В составе батальона было много моряков-тихоокеанцев. Отчаянные, бесстрашные парни увлекали своим примером всех.

16 октября немцы прорвали оборону между их и соседним батальоном, вот-вот выйдут к Волге. Командование собрало остатки бойцов, бросило в помощь подразделения НКВД. Пошли в контратаку. Это была первая контратака в его жизни, поэтому, наверное, запомнилась. Много бойцов полегло в той атаке. Положение тогда не только восстановили, но и продвинулись на 400 метров. Ему, рядовому стрелку, дали ручной пулемет. Заряжающим поставили совсем молоденького бойца по имени Вали. 18 октября фашисты снова пошли в атаку. Идут группами по 10-15 человек, в рост, с автоматным огнем. Психическая атака.

- Помощник должен подавать пулеметные диски, - рассказывает Шакиров, - а он схватил винтовку, сам начал стрелять и весь дрожит. Пришлось по-свойски встряхнуть его. Как вспомню ту атаку, нервы сдают.

Спасли их «катюши». Три залпа из-за Волги угомонили фрицев. Так в изматывающих боях проходил октябрь. Но перевес был на стороне врага, и батальон постепенно отступал. После боя первого ноября от учебного батальона осталось 12 человек. В том бою Шакиров был ранен. Ранение, к счастью, оказалось легким, и вскоре он попал в запасной полк в Ахтубе. Здесь застала его весть о том, что начатое 19 ноября наше контрнаступление прошло успешно и завершилось окружением большой группировки фашистских войск. Но это была не полная победа. Фашисты оказывали упорное сопротивление.

Запечатлелся еще один бой. Память о нем до сих пор нестерпимо жжет душу. Восьмого января советское командование предъявило Паулюсу ультиматум о прекращении сопротивления. Тот ответил отказом. И тогда десятого началось уничтожение вражеской группировки. Главный удар был направлен как раз на завод «Красный Октябрь». Они шли в атаку на пулеметы, мины, снаряды – в открытую, не сворочивая, не пригибаясь.

- Чтобы передохнуть, - вспоминает Абдулла Фаддеевич, - мы с товарищем прилегли в один окопчик, у него на плечах был ящик с боеприпасами. Поднимались вместе, он говорит: «Погоди, у меня пулеметные ленты, мне надо скорей». Полез и застрял. Я следом, толкаю его – в чем дело? А он уже мертв – снайпер его снял.

Двадцатого роту вывели на остров Зайцевский для отдыха и переформирования. А тут и капитуляция…

Он ходил по выросшему из пепла Волгограду и вспоминал тот, другой город, разрушенный до основания, заваленный трупами своих бойцов и вражеских солдат, покореженный, сожженный техникой. Была потом учеба на офицерских курсах, бои за освобождение Запорожья, участие в спасении Днепрогэса, Сандомирский плацдарм, штурм Бреслау. Но война вспоминается ему прежде всего Сталинградом. Ровно 90 дней и ночей, исключая пребывание в госпитале, провел он под его стенами.

…Мы беседуем с Абдуллой Фаддеевичем в его уютной квартире. Он вспоминает военные будни, я, уткнувшись в блокнот, добросовестно записываю рассказ сталинградца, но время от времени незаметно вглядываюсь в его лицо. А оно то побледнеет вдруг, то нальется краской. А то предательски неожиданно блеснут влагой глаза, и спокойный ровный голос вдруг прервется спазмом. И мне понятно беспокойство его жены Людмилы Кирилловны, которая хорошо знает, что второе его ранение было не из легких, что сердце и нервы ветерана пошаливают. И лучше бы ему не вспоминать о войне.

- А он ведь ни одной книги, ни одной телепередачи о Сталинграде не пропустит, - сетует она. – Целую библиотеку собрал. Вот и сейчас новую книгу – «Секрет Сталинграда» Скоробогатова приобрел, читает. Вижу, как переживает, уж прятать стала ее. – Сказала и сама засомневалась в своих действиях: - А может, не надо? Может, пусть читает, пусть говорит, тем облегчит свою душу, свою память…

Правильные слова. Памятью мы живы. Все, что помнит ветераны, должны унаследовать их потомки. Пока мы помним, мы не допустим новой войны.

                                                                                         М.Маринина