| Гость |
Комментарий добавлен: 25.05.2011 22:35
Трудармейцы, оказавшиеся на объектах НКВД, размещались отдельно от заключённых в специльно созданныхдля них лагерных пунктах. Из них формировались рабочие отряды по производственному принципу численностью 1,5 – 2 тыс. человек. Отряды подразделялись на колонны по 300 – 500 человек, колонны – на бригады по 35 – 100 человек каждая. В наркоматах угольной, нефтяной промышленности и др. формировались рабочие (шахтные) отряды, участковые колонны, сменные отделения и бригады по производственному принципу.
Организационная структура отрядов при лагерях НКВД в общих чертах копировала структуру лагерных подразделений. Во главе отрядов стояли работники НКВД – «чекисты – лагерники», бригадирами, мастерами назначались специалисты вольнонаёмного состава. Однако, в порядке исключения, бригадиром мог стать и немец-трудармеец, если он был соответствующим специалистом и не числился в «чёрных списках» начальства как неблагонадёжный. В каждый отряд назначался политрук для проведения политико-воспитательной работы.
На предприятиях Наркомугля во главе отряда ставились заведующие шахтами. На производстве мобилизованные немцы обязаны были беспрекословно выполнять все распоряжения главного инженера, начальника участка, мастера-десятника. В качестве начальников колонн, горных мастеров и бригадиров разрешалось использование немцев из числа «наиболее подготовленных и проверенных». Для обеспечения режима труда и содержания рабочих колонн, установленного распорядка дня, дисциплины на производстве и в быту на каждую шахту назначался заместитель заведующего шахтой - начальника отряда из работников НКВД. Заведующий шахтой - начальник отряда и его заместитель обязаны были организовывать непрерывное наблюдение за поведением мобилизованных немцев, не допускать и пресекать «в корне всякого рода проявления массового сопротивления установленному режиму, саботажа, диверсий и других антисоветских выступлений, выявлять и разоблачать профашистские элементы, отказчиков, лодырей и дезорганизаторов производства». Схожая система управления трудармейцами применялась и в других гражданских наркоматах.
Приказы и инструкции НКВД, наркоматов угольной, нефтяной промышленности, других наркоматов устанавливали в рабочих отрядах и колоннах строгий воинский порядок. Жёсткие требования предъявлялись и к выполнению производственных норм и нарядов. Они должны были выполняться строго в установленные сроки и со «стопроцентным» качеством.
Инструкции требовали селить трудармейцев в казармах-бараках колоннами. Причём все колонны размещались в одном месте – «зоне», ограждённой забором или колючей проволокой. По всему периметру «зоны» предписывалось круглосуточно выставлять посты военизированной охраны, блок-посты караульных собак и дозоры. Стрелкам охраны ставились задачи пресекать попытки побегов, осуществлять «местный розыск» и задержание дезертиров, не допускать общения немцев с местными жителями и заключёнными. Кроме охраны мест расквартирования («зон»), осуществлялась охрана маршрутов передвижения и места работы мобилизованных. Немцев. По трудармейцам, нарушавшим режим охраны, разрешалось применение оружия.
Наиболее полно и последовательно требования инструкции по размещению и охране рабочих колонн из немецких граждан СССР осуществлялись в системе НКВД. Руководство лагерей и строек состояло из работников лагерной администрации и имело большой опыт в осуществлении лагерного режима содержания заключённых. Несколько в лучшем положении по режиму содержания находились рабочие колонны при предприятиях других наркоматов. Там иногда допускалось нарушение инструкций, выражавшееся в том, что «зоны» не создавались и трудармейцы могли жить более свободно (иногда даже на квартирах у местного населения). Интересен приказ Наркома угольной промышленности от 29 апреля 1943 года. В нём отмечаются нарушения режима содержания на ряде шахт Кузбасса. «Так, на шахте имени Ворошилова и имени Калинина бараки, в которых расселены немцы, не ограждены, вооружённая охрана в зонах не организована, на шахте Бабаевская треста «Куйбышевуголь» более 40 человек расселены на частных квартирах». Как отмечалось далее в приказе, на подавляющем большинстве шахт немцы ходили в сопровождении работников управления спецотряда только на работу, обратно возвращались без сопровождения и охраны. Приём и передача трудармейцев под расписку не производились. Приказ требовал от управляющих трестами и заведующих шахтами к 5 мая 1943 года огородить все общежития и бараки, в которых размещались мобилизованные немцы и установить вооружённую охрану, прекратить выдачу увольнительных, переселить всех проживающих на частных квартирах в «зоны».
И всё же, несмотря на требования руководства Наркомата угольной промышленности, даже к концу 1943 года не все шахты выполнили указание о создании «зон» и вооружённой их охране. Схожая ситуация имела место и в некоторых других гражданских наркоматах.
Для профилактики возможных побегов трудармейцев власти ужесточали режим содержания, широко практиковалось проведение обысков. Начальникам лагерей предписывалось не реже двух раз в месяц проводить тщательный осмотр всех помещений лагеря, где содержались мобилизованные немцы. Одновременно с этим проводился осмотр и проверка личных вещей, во время которого изымались запрещённые к пользованию предметы. Запрещалось хранить холодное и огнестрельное оружие, все виды алкогольных напитков, наркотические вещества, игральные карты, документы, удостоверяющие личность, военно-топографические карты, планы местности, карты районов и областей, фото- и радиоаппаратуру, бинокли, компаса. Виновные в хранении запрещённых предметов привлекались к ответственности. С октября 1942 года периодичность проверок и личного обыска немцев была увеличена до одного раза в месяц. Но теперь при обнаружении запрещённых вещей в казарме, палатке или бараке к ответственности привлекались, кроме виновных, также дневальные и командиры подразделений, в помещении которых обнаруживали эти вещи.
За нарушение правил внутреннего распорядка, производственной дисциплины, невыполнение поручений или распоряжений администрации и инженерно-технических работников, невыполнение производственных норм и заданий по вине рабочего, нарушение правил безопасности, порчу инвентаря, инструмента и имущества на трудармейцев накладывались дисциплинарные взыскания. За незначительные проступки объявляли личный выговор, предупреждение, выговор перед строем и в приказе, применялись денежный штраф, назначение на более тяжёлую работу до 1 месяца, арест. В лагерях НКВД арест подразделялся на простой (до 20 суток) и строгий (до 10 суток). Строгий арест отличался от простого тем, что арестованного содержали в одиночке без вывода на работу, горячую пищу выдавали через день, выводили на прогулку один раз в день на 30 минут под охраной вооружённого стрелка.
Наиболее «злостные» нарушители направлялись в штрафные шахты и штрафные колонны на срок до трёх месяцев или предавались суду. Приказ Наркома внутренних дел № 0083 от 12 января 1942 года предупреждал мобилизованных немцев, что за нарушение дисциплины, отказ от работы и дезертирство они подлежат уголовной ответственности «с применением по отношению к наиболее злостным высшей меры наказания».
В конце 1943 - начале 1944 гг. режим содержания мобилизованных в рабочие колонны немцев был несколько смягчён. Изданные новые приказы наркоматов: угольной промышленности; целлюлозно-бумажной промышленности; инструкции наркоматов чёрной металлургии и строительства разрешили снять с «зон» вооружённую охрану и заменить её вахтёрскими постами на контрольно-пропускных пунктах и подвижными постами на внутренней территории. Стрелки ВОХРа из вольнонаёмного состава заменялись мобилизованными из числа комсомольцев и членов ВКП(б). Вывод на работу стал осуществляться без охраны под командой начальника колонны или бригадира.
По новым руководящим документам конца 1943 - начала 1944 гг. начальники колонн получили право предоставлять трудармейцам в свободное от работы время отпуск из «зоны» по увольнительным запискам с обязательным возвращением к 22.00. На территории «зоны» разрешалась организация крытых ларьков для продажи молочных и овощных продуктов местным гражданским населением, которое проходило на территорию лагеря по пропускам, выдаваемым дежурным по «зоне». Рабочим разрешалось свободное передвижение внутри территории, получение и отправление всех видов корреспонденции, получение продовольственных и вещевых посылок, пользование книгами, газетами и журналами, игры в шашки, шахматы, домино и бильярд, занятие физкультурой и спортом, художественной самодеятельностью.
После окончания войны началась постепенная ликвидация всех «зон» и перевод трудармейцев на положение спецпоселенцев с закреплением их на предприятиях, где они работали, в качестве рабочих по вольному найму. Немцам по-прежнему запрещалось самостоятельно уходить с предприятий и покидать место жительства без разрешения органов НКВД.
Приказом Наркома угольной промышленности № 305 с от 23 июля 1945 г. всем рабочим-трудармейцам разрешалось вызывать семьи. Исключение составляли те, кто работал на шахтах Московской, Тульской и Ленинградской областей. На объектах НКВД «зоны» и военизированная охрана мобилизованных немцев были ликвидированы директивой наркома внутренних дел № 8 с от 8 января 1946 г. В этом же месяце «зоны» для мобилизованных немцев ликвидировались и в других наркоматах. Немцам разрешалось проживать на квартирах и в общежитиях, переводить к месту работы на постоянное жительство свои семьи.
В течение всего периода войны принудительный труд мобилизованных немцев использовали предприятия и стройки 24 наркоматов. Как уже отмечалось, наибольшее количество рабочих колонн из немцев (25) функционировало при лагерях и стройках НКВД. На 1 января 1945 года в них трудилось свыше 95 тыс. мобилизованных немцев.
За годы войны, обладая огромной армией дешёвой рабочей силы, НКВД построил многие промышленные объекты. Рабочие колонны из немцев трудились на строительстве Бакальских металлургического и коксохимического заводов и на создании рудной базы этих предприятий. Сроки первых пяти электропечей этого завода были рекордно короткими. Пуск их был назначен на четвёртый квартал 1942 г., а две доменные печи вводились в эксплуатацию во втором квартале 1943 г. Задачи были выполнены в срок, в чём оказалась немалая заслуга трудившихся там немцев-трудармейцев.
Трудармейцы принимали участие в строительстве Новотагильских металлургического и коксохимического заводов, завода № 166 в Омске, Алтайского бромного завода, Богословского алюминиевого завода, Молотовского судостроительного завода и др., возводили плотины гидроэлектростанций на реках Урала: Понышской на реке Чусовая, Широковской на реке Косьва, Вилухинской на реке Усьва, многие другие объекты народного хозяйства.
Призванные в рабочие колонны советские немцы в большинстве своём были крестьяне и потому почти не имели рабочих специальностей и квалификаций. На 1 января 1944 г. из 111,9 тыс. мобилизованных немцев, трудившихся в лагерях и на стройках, только 33,1 тыс. являлись квалифицированным специалистом (29 %). Но даже эти специалисты не всегда использовались по прямому предназначению. 28 % их находились на общих работах, в том числе инженеров - 9,2 %, техников - 21,8 %, медицинских работников - 14,2 %, электриков, специалистов радио и связи - 11,6 %, механизаторов сельского хозяйства (трактористов, комбайнёров, шоферов) - 68,7 %. И это при острой нехватке таких специалистов в лагерях и на стройках, в целом по народному хозяйству страны!
Руководство страны подразделяло находившийся в его распоряжении трудовой контингент на 4 группы: группа «А» - наиболее трудоспособные и физически здоровые люди, использовавшиеся на основных производственных и строительных работах; группа «Б» - обслуживающий персонал; группа «В» - освобождённые от работы амбулаторные и стационарные больные, команды слабосильных, беременные женщины и инвалиды; группа «Г» - вновь прибывшие и убывающие, находящиеся под следствием и в штрафных подразделениях без вывода на работу, отказчики от работы, а также люди, не имевшие одежды и обуви
Значительное число трудармейцев (15 %) не выходило на работы из-за болезней. Это было связано, прежде всего, с плохим питанием и тяжёлыми условиями труда.
Небольшое количество невыходов на работу по причине плохих погодных условий вовсе не означало, что погода благоприятствовала труду мобилизованных. Большинство лагерей НКВД находилось в местностях с суровыми климатическими условиями на Севере, в Сибири и на Урале, однако лагерное начальство, как правило, пренебрегало этим фактом в погоне за выполнением плановых заданий, боясь срыва сроков пуска строившихся объектов.
При лагерях НКВД находились рабочие колонны не только из мобилизованных немцев, но и из представителей среднеазиатских народов. Для них, в отличие от немцев, при плохой погоде рабочий день сокращался. Так, продолжительность рабочего дня при температуре ниже -20о в тихую погоду и ниже -15о при ветре сокращалась до 4 часов 30 минут, при температуре ниже -15о в тихую погоду и ниже -10о при ветре - до 6 часов 30 минут. Для немцев же при любых погодных условиях продолжительность рабочего дня составляла не менее 8 часов.
Неблагоприятные погодные условия, тяжёлая работа, плохое питание, необеспеченность одеждой, особенно зимой, отсутствие мест обогрева, продолжительный рабочий день, зачастую свыше 12 часов, а то и по 2 - 3 смены подряд - всё это приводило к ухудшению физического состояния трудармейцев и значительным трудопотерям. Динамику трудопотерь на объектах НКВД можно проследить по изменению процентного состава группы «В» (больные, слабосильные, инвалиды) ко всему контингенту трудармейцев:
1.7. 1942 - 11,5 % 1.7. 1943 - 15,0 % 1.6. 1944 - 10,6 %
1.1. 1943 - 25,9 % 1.1. 1944 - 11,6 %
Приведённые данные ещё раз показывают, что самым тяжёлым периодом в существовании рабочих колонн была зима 1942 - 1943 гг., в течение которой процент трудопотерь был самый высокий. Прежде всего, речь идёт о больных и немощных. На этот же период приходятся самый строгий режим содержания, перебои с питанием и обеспечением обмундированием, тёплой одеждой и обувью, неустроенность жизни и быта трудармейцев. С лета 1943 г. наблюдается тенденция к улучшению физического состояния людей, показатель по группе «В» неуклонно снижается.
Одной из существенных причин невыполнения многими трудармейцами норм выработки являлось, отсутствие у большинства из них навыков работы на производстве. Так, на Актюбинском комбинате НКВД основная масса трудармейцев состояла из бывших колхозников южных районов Украины, не имевших даже понятия о работе в горнорудном производстве. Вследствие этого в четвёртом квартале 1942 года средний процент выполнения производственных норм из месяца в месяц снижался, и лишь с января 1943 г. наметился рост производительности труда. Способствовало этому не только приобретение определённых производственных навыков, но и улучшение питания. Кроме того, при лагере были организованы курсы по подготовке квалифицированных кадров без отрыва от производства, на которых ежемесячно обучалось около 140 человек по специальностям, необходимым комбинату: экскаваторщиков, водителей, водопроводчиков, печников и др.
Сходная ситуация имела место в лагерях, производивших лесоразработки. В Вятском лагере НКВД мобилизованные немцы использовались на лесозаготовительных, лесоукладочных и лесопогрузочных работах. Не имея навыков работы, они не могли выполнять производственные нормы как опытные рабочие. Обстановка осложнялась интенсивной подачей вагонов для отгрузки леса оборонным предприятиям. Бригады трудармейцев находились на работе по 20 и более часов в сутки. В результате, группа «В» в Вятлаге, составлявшая в марте 1942 года 23 % всего списочного состава трудармейцев, к декабрю этого же года достигла 40,3 %.
И всё же, несмотря на тяжёлые условия труда, нормы выработки и производительности труда мобилизованных немцев находились на довольно высоком уровне и превышали эти же показатели у заключённых, работавших в тех же условиях. Так, на Челябметаллургстрое НКВД не выполняли норму 5,6 % заключённых и 3,7 % трудармейцев. Выполняли норму на 200 % - 17 % заключённых и 24,5 % трудармейцев. На 300 % никто из заключённых не выполнял норму, а из трудармейцев с такими показателями работали 0,3 %.
В целом в большинстве рабочих отрядов и колонн нормы выработки не только выполнялись, но и перевыполнялись. Например, за второй квартал 1943 г. выработка норм трудармейцами составила: на строительстве богословского алюминиевого завода - 125,7 %; в Соликамсклаге - 115 %; в Умальтлаге - 132 %. За третий квартал того же года трудармейцы Востураллага выполнили нормы заготовки леса на 120 %, вывоза леса - на 118 %. Рабочие колонны Интинского лагеря НКВД за этот же квартал выполнили норму на 135 %.
Определённое отличие, от рассмотренных выше, имели характер и условия труда на предприятиях Наркомата угольной промышленности. Как уже отмечалось, это был второй, после НКВД, наркомат, где использование принудительного труда советских немцев носило массовый характер. Инструкция о трудовом использовании мобилизованных немцев на предприятиях Наркомугля устанавливала продолжительность рабочего дня и количество выходных дней на общем основании с вольнонаёмными, требовала обязательное техническое обучение рабочих, горных мастеров, десятников и бригадиров из числа мобилизованных не менее четырёх часов в неделю. Нормы выработки, ввиду отсутствия навыков работы в шахтах, в первый месяц снижались до 60 %, во второй месяц - до 80 %, а с третьего месяца составляли 100 % от норм, установленных для вольнонаёмных.
В июне 1943 г. нарком угольной промышленности издал приказ, в котором потребовал всех мобилизованных немцев не позднее 1 августа сосредоточить для работы на специально выделенных для этого шахтах и стройках с учётом «группового их размещения вблизи производства». Выделенные шахты и стройки должны были полностью укомплектовываться трудармейцами во главе с вольнонаёмными руководителями и инженерно-техническим персоналом. Допускалось использование на этих шахтах на основных агрегатах вольнонаёмных рабочих по недостающим среди немцев профессиям.
Первые «спецучастки» из мобилизованных немцев были созданы на шахтах трестов «Ленинуголь» и «Молотовуголь». Они успешно справлялись с плановыми заданиями. Так по тресту «Молотовуголь» на шахте Капитальная спецучасток № 9 план февраля 1944 г. выполнил на 130 %, на шахте № 10 спецучасток № 8 - на 112 %. Но таких участков было мало. Даже к апрелю 1944 г. концентрация немцев на отдельных шахтах не была завершена.
Значительная часть допущенных к подземным работам трудармейцев специального обучения («техминимума») не проходила. Отсутствие знаний по специальности и технике безопасности приводило к несчастным случаям, частым травмам, а следовательно и к потере трудоспособности. По тресту «Кагановичуголь» только за март 1944 г. была зарегистрирована потеря 765 человекодней из-за травм, полученных на производстве. На шахте им. Сталина комбината «Кузбассуголь» за первый квартал 1944 г. произошло 27 несчастных случаев, из них 3 со смертельными исходами, 7 - с тяжёлыми травмами, приведшими к инвалидности и 17 - с травмами средней тяжести.
На шахте Вождаевка треста «Куйбышевуголь» 16 февраля 1944 г. произошёл взрыв, в результате которого погибло 80 человек, в том числе 13 немцев, один трудармеец пропал без вести. По мнению руководства шахты причинами аварии стали несоблюдение правил безопасности некоторыми рабочими, захламлённость проходов, несвоевременное перекрытие печей, не проведение разбора причин предыдущих происшествий, текучесть кадров, нарушения трудовой дисциплины.
В целом, как постоянно отмечалось в документах руководителей шахт, комбинатов, трестов, несмотря на недостатки в организации труда и слабые навыки работы на шахте, подавляющее большинство трудармейцев работало добросовестно, добиваясь высоких результатов. Так, по тресту «Анжероуголь» выполнение норм трудармейцами характеризовалось следующими средними показателями: забойщики - 134 %; навалоотбойщики - 144 %; установщики - 182 %; лесодоставщики - 208 %.
На предприятиях Наркомугля имело место широкое использование на шахтах труда подростков-немцев, мобилизованных осенью 1942 г. в результате третьего массового призыва немцев. Например, на шахте Северная треста «Кемеровуголь» в рабочей колонне, насчитывавшей 107 человек, работал 31 подросток от 16 лет и младше, в том числе 15-летних - 12, 14-летних - 1. Работали они на всех участках шахты наравне со взрослыми, и никто не пытался облегчить их труд.
На большинстве шахт Наркомата угольной промышленности требование инструкции о предоставлении трудармейцам не менее трёх выходных дней в месяц не соблюдалось. Руководство предприятий требовало, чтобы каждый рабочий-трудмобилизованный принимал так называемую «новогоднюю клятву товарищу Сталину», в которой трудармейцы брали обязательство увеличивать угледобычу за счёт выходных дней .
В наркомате нефтяной промышленности рабочие колонны из мобилизованных немцев использовались, главным образом, на строительстве дорог, нефтепроводов, в карьерах, на лесозаготовках, лесовывозе, расчистке дорог и т. п. В Наркомате боеприпасов немцы работали на вспомогательных производствах и в подсобных хозяйствах предприятий, их не допускали к работе в основных и особенно в оборонных цехах. Аналогичный характер трудового использования немцев имел место и в других наркоматах, где они работали.
Условия жизни трудармейцев хотя и отличались друг от друга на различных объектах, где работали мобилизованные немцы, однако в целом были исключительно тяжёлыми.
Жилищные условия характеризовались теснотой, использованием для жилья мало приспособленных или вовсе негодных для проживания помещений. Рабочие колонны при лагерях НКВД размещались, как правило, в бывших лагерных пунктах, а зачастую на пустом месте в наспех вырытых бараках-землянках. Внутри бараков для сна оборудовались двух-, а зачатую и трёхъярусные деревянные нары, которые не могли обеспечить нормальный отдых из-за большой скученности людей, проживавших в одном помещении. На одного человека, как правило, приходилось чуть больше 1 кв. метра полезной площади.
В гражданских наркоматах имели место случаи проживания трудармейцев на частных квартирах. Однако в течение 1943 г. всех мобилизованных немцев переселили в бараки, построенные по типу описанных выше бараков в рабочих колоннах НКВД.
Начиная с 1944 года наметилась общая тенденция к некоторому улучшению жилищных условий трудармейцев, главным образом за счёт труда самих же рабочих. Строились бани, прачечные, столовые, помещения для жилья, однако серьёзных изменений к лучшему не произошло. Продолжали иметь место факты вопиюще пренебрежительного отношения администрации лагерей, строек, предприятий к элементарным человеческим запросам. Так, в июне 1944 г. на комбинат № 179 и завод № 65 Наркомата боеприпасов из Нарымского округа было доставлено 295 семей (768 мужчин, женщин, детей) немцев-спецпереселенцев. Все трудоспособные мобилизовывались в рабочие колонны. Руководство комбината к встрече новой партии трудармейцев не подготовилось. В связи с нехваткой жилья и отсутствием топлива на одном топчане спали по 2 - 3 человека.
Жилищные трудности мобилизованных усугублялись недостатком постельных принадлежностей, плохим снабжением тёплыми вещами, обмундированием и спецодеждой. Так, в Волжском лагере НКВД одеяла имелись только у 70 %, наволочки и простыни у 80 % трудармейцев. В Интинском исправительно-трудовом лагере на 142 трудармейца имелось всего 10 простыней. Матрацы, как правило, набивались соломой, но и это зачастую не делалось. На ряде предприятий трестов "Кузбассуголь" и "Кемеровуголь" из-за отсутствия соломы мобилизованные спали прямо на голых нарах.
Проблему обеспечения трудармейцев вещевым имуществом и постельными принадлежностями так и не удалось решить до конца войны. Например, весной 1945 г. на марганцевом руднике «Полуночное» Свердловской области из 2534 трудармейцев полностью одетых было всего 797 человек, не имели чего-либо из одежды 990 человек, не имели обуви 537 человек, вообще не имели ни одежды, ни обуви 84 человека.
Не менее драматично складывалась ситуация и с продовольственным обеспечением личного состава рабочих колонн и отрядов. Снабжение мобилизованных немцев осуществлялось едва ли не в последнюю очередь, что и обусловливало затруднения с питанием в рабочих колоннах.
Особенно острая нехватка продовольствия отмечалась зимой 1942 - 1943 гг. 25 октября 1942 г. заместитель Наркома внутренних дел Круглов дал указание начальникам исправительно-трудовых лагерей запретить выдачу мобилизованным немцам хлеба более 800 г в сутки на человека, независимо от процента выполнения производственного задания. Это делалось «в целях экономии расходования продуктов и хлеба». Были снижены нормы обеспечения и по другим продуктам: рыбы - до 50 г, мяса - до 20 г, жира - до 10 г, овощей и картофеля - до 400 г в сутки. Но даже заниженные нормы питания практически никогда полностью не доводились до рабочих по различным причинам: от отсутствия продовольствия и до злоупотребления должностных лиц, организовывавших питание.
В зависимости от выполнения планового задания нормы питания разделялись на три вида («котла»). Норма № 1 - уменьшенная - предназначалась для тех, кто не выполнял производственные задания. Норму № 2 получали те, кто выполнял эти задания на 100 - 150 %. По норме № 3 - увеличенной - питались те, кто перевыполнял производственные задания более чем на 150 %. Количество продуктов по нормам значительно отличалось друг от друга. Так, норма № 1 была ниже нормы № 3 по картофелю и овощам в 2 раза, по мясу и рыбе более чем в 2 раза, по крупе и макаронам в 3 раза. По сути дела, питаясь по первой норме, человек находился на грани истощения и мог только поддерживать свои силы, чтобы не умереть голодной смертью.
Приём пищи трудармейцами осуществлялся в помещениях, большей частью не подходивших для столовых. Малая пропускная способность этих помещений, значительная нехватка посуды усугубляла ситуацию. К примеру, на шахтах Северная и Южная комбината «Кемеровуголь» трудармейцы вынуждены были стоять в очереди по три часа, чтобы получить свою скудную порцию пищи, и всё из-за того, что в столовой шахты Северная было всего 8 столов и 12 мисок, в столовой шахты Южная всего 8 мисок.
Трудности в организации питания вынуждали руководство наркоматов прибегать к неординарным мерам. 7 апреля 1943 года всё тот же Круглов издал директиву, в которой отмечался факт массового ухудшения физического состояния «спецконтингента» лагерей и строек НКВД. Предлагалось принять экстренные меры к «оздоровлению». В качестве одной из таких мер было приказано «организовать сбор щавеля, крапивы, других дикорастущих, могущих быть немедленно использованными в качестве заменителей овощей». Сбором травы предписывалось заниматься ослабленным и инвалидам.
Конечно же все эти предпринимавшиеся меры не могли кардинально решить продовольственные проблемы «Трудармии».
Тяжёлые условия труда, плохое питание, вещевое снабжение и отсутствие элементарных жилищно-бытовых условий поставили тысячи мобилизованных немцев на грань выживания. Отсутствие полных статистических данных затрудняет точное определение количества трудармейцев, умерших от голода, холода, болезней и нечеловеческих условий труда за всё время существования рабочих колонн в годы войны.
Основными причинами высокой смертности являлись неполноценное питание, тяжёлые жилищно-бытовые условия, перенапряжение на работах, отсутствие медикаментов и квалифицированной медицинской помощи. В среднем один врач и два средних медицинских работника приходились на тысячу мобилизованных немцев, не считая заключённых и вольнонаёмных рабочих. В докладной записке начальника Вятлага НКВД отмечалась возросшая смертность трудармейцев: с 5 случаев в марте 1942 г. до 229 - в августе этого же года, назывались основные виды заболеваний, которые приводили к смертельным исходам. В основном это были заболевания, связанные с тяжёлым физическим трудом при недостаточным питании - пелагра, сильное истощение, болезни сердца и туберкулёз.
К концу войны началась постепенная демобилизация из рабочих колонн многодетных немок. По докладу начальника отдела спецпереселений НКВД полковника Кузнецова, в рабочих колоннах находилось 53 тыс. женщин-немок. Из них у 6436 в местах их мобилизации оставались дети. По одному ребёнку возрастом до 12 лет имели 4304 женщины, по 2 - 1739, по 3 - 357, по 4 - 36 немок.
На некоторых предприятиях руководство вынуждено было создавать свои интернаты для немецких детей. Например, такой интернат существовал при заводе № 65 Наркомата боеприпасов. В нём проживало 114 детей в возрасте от 3 до 5 лет. Зимняя одежда и обувь у детей полностью отсутствовала и потому они были лишены возможности прогулок на свежем воздухе. Многие дети совершенно босые и голые целыми сутками проводили время в постелях под одеялами. Почти все имели признаки рахита. Изолятор для больных детей в интернате отсутствовал, и заболевшие инфекционными болезнями - корью, свинкой, скарлатиной, чесоткой - находились вместе со здоровыми. В столовой интерната имелось только три кружки и чай дети пили из тарелок, в которых кушали первое и второе блюда.
Положение трудармейцев во многом зависело ещё и от отношения к ним руководства объектов, на которых они работали. Оно было неодинаковым. Где-то доброжелательным, где-то равнодушным, а где-то неприязненным и жестоким, вплоть до физического оскорбления.
14-летняя Роза Штекляйн, работавшая на заводе № 65 Наркомата боеприпасов, одетая только в потрёпанное рваное платье и порванный ватник, с голыми коленками, без белья в мороз и стужу ежедневно ходила на завод туда и обратно по 5 км. Она систематически перевыполняла нормы, тем не менее, за 4 месяца получила за работу только 90 руб. Начальник цеха на её просьбу помочь талонами на дополнительный хлеб ответил грубым окриком: «Ступай к своему Гитлеру за хлебом». На этом же заводе имелись случаи злоупотребления хлебом в цехах, когда мастера незаконно удерживали у себя хлебные карточки, чтобы принудить людей к явке на работу, а затем выдавали не карточки, а талоны на дополнительный хлеб, норма по которым была значительно ниже, чем по карточкам.
В приказе по государственному каменноугольному комбинату «Кузбассуголь» от 5 февраля 1944 года отмечалось, что некоторые заведующие шахт и начальники участков допускают «хулигански грубое отношение к немцам вплоть до нанесения всевозможного рода оскорблений и даже избиений».
На комбинате «Кемеровуголь» начальник шахты Бутовка Харитонов, проводя общее собрание рабочих шахты 23 января 1944 года, на котором присутствовали и мобилизованные немцы, в своём выступлении огульно ругал всех рабочих-немцев, заявляя, что они «являются врагами русского народа» и что их нужно заставлять работать и без наличия у них спецодежды: «Мы их и голыми заставим работать».
Несмотря на приведённые выше факты, всё же многие руководители, вольнонаёмные рабочие, большинство местного населения не только относились к мобилизованным немцам доброжелательно, но нередко даже помогали им, делясь хлебом и другими продуктами. Многие директора заводов и начальники строек охотно брали к себе рабочих специалистов из рабочих колонн.
По свидетельству многих бывших трудармейцев отношение к немцам со стороны местного населения держалось под пристальным вниманием органов НКВД. Всех, кто хоть раз замолвил за них слово или помог в чём-либо, вызывали в парткомы и органы НКВД, где им втолковывали, что они не патриоты своей Родины, так как связываются с врагами народа. Особенно сильное давление оказывалось на мужчин и женщин любой национальности, если они вступали в брак с немцем или немкой. Для таких людей движение по служебной лестнице было закрыто. И всё же смешанных браков, в которых один из супругов был немец, в годы войны совершалось немало.
В Тагиллаге НКВД в 1942 - 1945 годах под карцер была приспособлена старая часовня, обнесённая колючей проволокой. Трудармейцы дали ей название Тамара - по имени русской девушки, на свидание к которой отлучился молодой трудармеец, за что ему и была предоставлена «честь» первым освоить этот карцер.
Многие бывшие трудармейцы-немцы добрым словом вспоминают генерал-майора Царевского, назначенного в начале 1943 года начальником Тагилстроя НКВД. При этом отмечаются как его высокая требовательность, так и гуманное отношение к людям. Именно он спас от голода и истощения уцелевших после невыносимо трудной зимы 1942 - 1943 годов мобилизованных немцев.
В то же время ужас внушал трудармейцам Челябметаллургстроя его начальник генерал-майор Комаровский. По его злой воле расстрелы трудармейцев за малейшие провинности стали в лагере обыденным явлением.
Сами трудармейцы по-разному оценивали своё положение Старшее поколение воспринимало «Трудармию» как очередное звено в длинной цепи различного рода репрессивных антинемецких кампаний, проводившихся при советской власти. Людей помоложе, воспитанных на социалистической идеологии, больше всего задевало то, что их, советских граждан, коммунистов и комсомольцев, лишили возможности защищать родину с оружием в руках, незаслуженно отождествили с немцами Германии и обвинили в пособничеству агрессору. Эти люди всеми своими поступками, поведением, активным трудом пытались убедить представителей власти в своей лояльности, надеялись, что вот-вот ошибка будет исправлена, справедливость восстановлена. |
Фотоальбом 
Из истории депортации немцев в Казахстан 
