Залесский Иван Гаврилович

1937 год

Автобиография

Я Залесский Иван Гаврилович родился в 1900 году в марте месяце в селе Камышеваха той же волости, Александровского уезда, Екатеринославской губернии на Украине в крестьянской семье бедняка. Отец мой на Украине работал на каменоломнях и своим тяжелым трудом извлекая из недр земли свой скудный заработок, работая день и ночь для того, чтобы прокормить большую и нетрудоспособную семью, семья составляла всего 12 человек. Старшие меня сестры служили по найму у богатых евреев за харчи, а мать с остальной семьей возилась дома и убирала посев, земли у нас было всего три десятины. Ввиду того, что своего тягла не было, всегда отдавали богатым людям с половины. Поэтому у нас хлеба всегда хватало только на половину года, а остальная половина давала нам тройную кабалу. Приходилось брату взаймы у кулаков брать один пуд, а отдавать полтора.

Так жил отец до 1908 года, в этом году отец продает все свои пожитки и едет сюда в Сибирь. Скопив кой какие средства, плюс получив от казны 160 рублей, он сразу покупает две лошади и две коровы. Сестры мои здесь, также как на Украине идут на заработки к денисовским купцам к Блинову, Башкирову и становому приставу, а мы остальная семья  занимались хлебопашеством, работаем вместе с отцом, наше хозяйство правда повысилось к 1915 году, уже пахали своим плугом, было уже две лошади, два быка, две коровы, два-три молодняка и пять штук овец. В 1912 году мой отец отдает учить в школу, но не в школу, а просто к соседу, в то время школы у нас в поселке Гришинском не было. Я походил к этому неграмотному нужно сказать темному учителю две недели, может быть ходил и больше, но виду того, что он мне обе руки так набил, что они испухли и я не мог ничего брать, то я свою учебу на этом и закончил. По приезду сюда в Сибирь, то есть в поселок Гришинский Кустанайского уезда Тургайской области я здесь живу в одном поселке с 1908 года и по настоящее время. Наше  хозяйство правда подымалось. В конце 1918 года я женился и в марте меня как и всех 17-18-летних мобилизует Колчак, за короткое время его власти крестьянство увидело его виселицы, расстрелы, тюрьмы, нагайки, все мобилизованные в том числе и я, на своем общем собрании постановили отказаться от мобилизации Колчака и обезоружить в то время Денисовскую полицию и примкнуть к Боровскому восстанию. Полицию все же обезоружили, а их самих не арестовали и тем самым дали им возможность начальнику Пивневу выехать в город Кустанай и вызвать карательный отряд, который приехал, или вернее привел тот же начальник полиции Пивнев в поселок Денисовка и вызвав нашего поселкового старосту со списками мобилизованных, через него узнали они и их поведение, наш староста Тарабура видно дав клятву предателя. 22 марта поздно вечером собрав мобилизованных и других и под страхом, что если вы убежите, то ваших жен и семейства отряд сотрет с лица земли, и вот той же ночью сыном Денисовского кулака Н..на Егоркой, вооруженная банда казачьего отряда является в наш поселок Гришинский, расставляет патрули по улице поселка, чтобы никто не уехал. Начальство совместно с кулаком К-ным заехало к нашему кулакам Зайцевым Тимофею и Матвею, которые как следует угостили их,  от них получив кой какие сведения (кого утопить, а кого повесить) и той же ночью нас мобилизованных и других человек 5-6 не мобилизованных, всего было более 40 человек, начав тут же в правление вести допрос избивая кулаками и нагайками до полусознания, окончив допрос на месте всех нас избитых арестовав и под конвоем направив в поселок Денисовка. Посадив нас в помещении в сторожке бывшего моленного дома (ныне редакция). Нам допросов больше не вели. На второй день часов в 12 дня  к нам явился сам начальник карательного отряда со своей свитой человек 15, все вооруженные и с нагайками. Он начал читать нам проповедь измены, большевики продали Россию и т.д. Говорил о том, кто вас смутил, скажите, остальным ничего не будет. Все же нашлись из среды мобилизованных и предали, указав что вот эти нас агитировали не служить в армии Колчака.

Когда трое вышло из толпы и указали на зачинщиков, сразу же палачи бросились в ярость и начали избивать, пустив в ход шашки и нагайки, пока всех не перебили поочередно, после первых следующие уже ложились в кровь, а крови выпустили так много, что в пимах стоять нельзя было, промокали на всю. Палачи закончив свою кровавую расправу перебив всех за исключением трех предателей, вечером того же дня измученных, избитых и окровавленных нас всех в том числе и меня направили в город Кустанай служить и защищать своих врагов. Прибыл на прием боясь раздеваться, чтобы не видно было на теле крестик Денисовской православной церкви я не раздеваясь заявил комиссии, что здоров и меня зачислили в 5-й Оренбургский полк 3-й батальон 8-я и 10-я рота белой армии, я прослужил немного сего 3 месяца, был рядовым.

В начале апреля к нам в часть доносятся слухи, что в селе Боровом организуется повстанческий отряд во главе командира Жиляева идет на Кустанай, наше начальство отобрав у нас учебные винтовки, опасаясь, чтобы мы не сделав восстания раньше появления Жиляева и все оружие отправили на станцию, готовясь уходить. Мы конечно все тревогу видели, узнав что ночью 18 апреля к нам придет Жиляев, мы все ночь не спали, ожидая прихода красных, но красные не пришли. Утром 19 апреля под крики ура мы высыпали все на улицу и набрав палки в руки давай громить штаб полка, палками и камнями. Две роты толпой с громкими криками ура мы направились (ныне Ленинской улице) к красной тюрьме освобождать узников, убежав туда, а они уже сами разбив двери и с радостными приветствиями вливаются в наши ряды и идут с нами вместе громить белую тюрьму.

Не добежав до тюрьмы нас встретила Жиляева «Луша» и направила на станцию для задержки натиска белых и также нас поделив на роты, взводы и вооруженные палками и дробовиками, немного оружия мы смогли продержаться в Кустанае шесть дней. А после этого Жиляев с кучкой своих приверженцев на лошади сбежал, оставил без оружия и дезорганизованных людей. Я в то время бежал из Кустаная, пришел домой и здесь в Денисовке стоял в то время какой-то казачий дивизион и меня сцапали и посадили в Денисовке в школу. Я просидел 16 дней и на 17-й меня под конвоем погнали в Кустанай, попал в часть, я прослужил еще два месяца, вернее проболел эти два месяца, после чего попал домой по болезни. А потом уже и не служил белым, скрывался дома до прихода красных. В ноябре в поселке появился 1-й партизанский отряд Кучерева, позднее он остановился в поселке Денисовка и мы все кто остался от белой армии в том числе и я на своей лошади хотели поступить служить в Кучерев отряд. Всего пришло с нашего поселка человек тринадцать, но он нас не принял, сказав, что у меня отряд уже полный, ждите общей мобилизации. В том же ноябре прошла общая мобилизация красных. Я вначале не мог попасть, меня освободили на месяц по болезни, а затем я был принят в ряды Красной Армии, которая находилась в городе Кустанае при 14-й бригаде, отдельная саперная рота. Так я в ней служил с конца 1919 года по август 1921 года. В 1920 году наша партия выбросила лозунг «Все на Польский фронт», после чего весь Кустанайский гарнизон был направлен на Польский фронт, а потом нашу всю бригаду направили на север, расположив ее по всей линии финской границы. Весной 1921 года меня и других с части командируют в город Ленинград на курсы, но прозанимался я всего два дня, на третий день нам преподаватель предлагает курсу добровольно идти на подавление Кронштадтского мятежа, наш коллектив в количестве 38 человек получив снаряжение и пошли на фронт. На фронте 6-7 дней, разгромив банду обманутых генералами Козловым и Ефимовым весь гарнизон Кронштадта матросов и рабочих, после того как Кронштадт обратно сделался красным, с нами больше не занимались, направив нас всех по своим частям, побывав на всех пунктах северной железной дороги как то Петрозаводск, Маселька, Сороки, Белорецк, Кандалакша, Мурманск и другие, летом 1921 года нашу часть перебросили на финскую границу от Ленинграда 25 километров севернее. Прослужив до осени, после демобилизации старших годов, организовывают из трех отдельных саперных рот при 43-й дивизии в одну саперную роту, направляют на север, попадаю в отдел снабжения Мурманского укрепрайона в качестве сапожника в мастерскую, прослужил в отделе снабжения зиму и весну в городе Мурманск, оттуда в июле 1922 года демобилизовался. Пришел домой, хозяйство отца после голода 1921 года разорилось до ноля. Жена выдержав голодовки пошла от отца  и работал в приюте, по приходу меня из Красной Армии я уже не пошел в хозяйство отца, потому что не было никакого хозяйства и да и притом у него еще было почти уже взрослых несколько братьев и также две сестры. То я уже им не стал мешать, а пошел отдельно в свою хату купленную женой при отсутствии меня. Летом 1922 года я начал хозяйствовать самостоятельно. В 1922-1924 годах занимался в основном сапожничеством и отрабатывая за то чтобы весной огород вспахали и также и в поле я в ВТО время сеял огород и 1 ½ в поле, у меня была одна корова, выменял на шинель, и уже в 1924 году у меня было два молодняка и одна корова, а когда молодняк подрос, то я уже в 1925 году сеял, спрягался с отцом, у него было две коровы, а у меня два быка по два года, и мы так вместе и работали с отцом, а потом из года в год молодняк подрастал и я уже имел в 1927-1928 годах и рабочих быков, одну лошадь, две коровы и мелкого скота. До самой коллективизации я не ни сеял больше 3-4 гектаров. В колхоз я вступил в январе 1930 года, вступил как говорят с открытой душой, обобществил все свое имущество, а у меня было два быка, одна лошадь, две коровы и мелкий скот. В то время когда другие имели в 5-6 раз больше скота, а перед коллективизацией растранжирили. Всего в Гришинке было обобществлено с моими только 4 быка. Со времени организации колхоза я работал неплохо, в 1930-1932 годах я работал рядовым колхозником, а в начале 1932 года меня отправляют на курсы счетоводов в Кустанай. Жажда к учебе меня неграмотного нигде не учившегося заставила в короткий срок всего шесть месяцев выучить сложную математику и технику счетоводства, а до курсов я не знал таблицы умножения. В конце 1932 года я принял счет труда в колхозе, и работал до конца 1933 года. В конце 1933 года я принял счетоводство вернее не счетоводство, а разбитое корыто, потому что бывший председатель колхоза Сошиков до того развалил колхоз, что работая весь год колхозники и свой заработок не могли получить и после Сошиков разбазаривая налево и направо продукты и имущество, оставил меня после своей работы собирать долги спустя после двух лет их не было. После того как я разоблачил этого мошенника 25-тысячника Сошикова наш колхоз разукрупнили и дали местного председателя. В колхозе дела пошли много лучше. Работая счетоводом в течение двух лет, а счетоводство это есть основа хозяйства, которое можно видеть любого хозяйственника в натуре, какой он из себе есть, хороший или плохой и в результате выходит, что и после двух руководителей снимают с руководства и в августе 1935 года на общем собрании меня колхозники избирают председателем колхоза, в каковом я и работаю по настоящее время. С момента организации колхоза, особенно с того времени как я вступил в кандидаты ВКП(б) с января 1932 года всю свою способность, силу и энергию отдал для укрепления этого же колхоза. Я думаю и впредь также бороться за чистку нашей партии, за укрепление наших колхозов, советской власти, потому что мне советская власть прописана большими кровавыми буквами на моей собственной шкуре и я этим горжусь.

25 ноября 1937 года

ГАКО П-127 Опись 1