Товарищи старики

"Ленинский путь". 27 августа 1971 года

Написал я этот заголовок и призадумался. Правильно ли, что я называю этих людей стариками? Хотя по документам, кто третьего, кто пятого, кто восьмого года рождения – какая уж тут молодость? Пенсию от государства уже десяток лет получают. Однако с другой стороны – пенсия-то пенсией, но руки еще не утратили силы, а главное – сердце осталось горячим, жадным до работы. И если коснется до дела, то каждый из этих стариков иного молодого за пояс заткнет. Оно, конечно, годы  - вещь серьезная, с плеч из не сбросишь. И никто бы не осудил их, если бы они, выполняя свои несложные пенсионерские обязанности, глядели бы за внуками да делали по дому какое-нибудь неспешное дело. Разве мало во Владимировке таких? Есть которые и сидят с внуками. Ну, а большинству дома не сидится, совхозные дела давно стали для них родными. Вот поему пенсионеры Владимировского совхоза горячо откликнулись на призыв дирекции и совхозной парторганизации по мере сил поработать в страдную пору.

«Молодежный» агрегат

Сейчас в Янушевке и не помнят точно, кто из языкатых деревенских парней назвал их «молодежным» агрегатом. Старики не обиделись. А что в самом деле? Чем они хуже любого молодежного? По крайней мере, и управляющий отделением, и совхозное начальство, и проверяющие из района их работой на севе остались довольны.

А начиналось все так. Еще в прошлом году, весной, когда в совхозе только комплектовались посевные агрегаты, в контору третьего отделения пришли Иван Трофимович Шаталов, Илья Иванович Жиличкин, Андрей Николаевич Хворов, Александр Ефимович Волк и Василий Степанович Асташкин. Пришли и предложили свои услуги в качестве сеяльщиков. Управляющий обрадовался. Лишний человек в страду всегда ценность. А здесь сразу пятеро, да еще такие опытные.

Когда человек всю жизнь делает какое-то одно, пусть даже очень важное дело то, хочет он того или нет, но тянет его иногда хоть на время сменить профессию, дать отдых уму и рукам другой работой. И, пожалуй, только настоящий хлебороб не страдает такой «усталостью однообразия», потому что любая крестьянская работа, хоть и изучена она до тонкостей, всегда таит в себе что-то новое. Страда посевная оборачивается жатвой, и тут всем отлично видно, как ты сработал весной, где недодумал чего, а где просто проворонил. Результат твоего труда (если ты, повторяю, хлебороб настоящий) будет прежде всего самим тобой тщательно проанализирован, сопоставлен с другими, взвешен на весах собственной совести. На будущий год ты уже не допустишь оплошки, сделаешь все как надо.

Совхозные ветераны эту истину понимали хорошо. И они не только отлично сами трудились на севе, но и строго следили, чтобы не было где брака в работе, чтобы все было по совести.

Жаловался один нерадивый механизатор:

- Ну что они ко мне прицепились? Им что, больше всех надо? То это им не так, то это не так. Тоже мне, контролеры выискались…

Но старики были настойчивыми, и приходилось бракоделу переделывать то, что он напортачил.

Потом ветераны участвовали на сеноуборке, на жатве. Зимой распался «молодежный» агрегат. Кто в животноводство пошел, кто в строительство, а кто и отдохнуть дома решил. Ну, а на будущую весну снова повторилась та же история.

Сейчас ветераны отделения работают на ремонте животноводческих помещений.

Привыкли руки к топорам

Я это дело, дорогой товарищ, так понимаю. Наша помощь во время уборочной должна заключаться не только в том, чтобы зерно на току перелопачивать или на комбайне работать. А мы вот взяли и организовали строительную бригаду из пенсионеров. Чем молодых на это дело отрывать, лучше уж мы тут по-стариковски займемся. Недаром ведь в песне поется: «Привыкли руки к топорам». Про нас эта песня. А молодые на жатве потрудятся…

Сергею Григорьевичу Ячменеву – 69 лет. Всю жизнь он проработал здесь, во Владимировке, был и скотником, и полеводом, а сейчас вот строителем стал. Рядом с ним на бревнах вся его бригада: два закадычных друга Давыд Давыдович Герцог и Христиан Христианович Майер, непоседливый, острый на язык и жадный на дела Урузбай Байкенов и улыбчивый, добродушный Давыд Давыдович Маркус. Старикам доверили несколько важных объектов. Они строят контору отделения, ремонтируют животноводческие базы, готовят зернохранилища.

Сейчас, ради приезда корреспондента, они устроили внеплановый перекур. И как всегда в таких случаях, потекла неторопливая беседа. Почти все они, как и их янушевские сверстники, работали на посевной сеяльщиками. Правда, после сева, вот уже целое лето трудятся на стройках, но состоянием посевов интересуются регулярно.

- Центнеров двенадцать должна пшеничка дать, - говорит Давыд Давыдович Герцог и смотрит на своих товарищей, как бы ища у них поддержки. Те согласно кивают головами…

- Двенадцать, говоришь? – загорается вдруг Урузбай. – Это по-твоему много? Мало это вот что…

- Так ведь погода-то…

- А что погода? Всегда была погода. А хлеба больше получать надо. Вот что я вам скажу.

Зашел разговор об удобрениях, которые мы все-таки плохо применяем, что нередко нарушается, а самое главное – о знании земли, о любви к ней, о счастье работать на ней. Приводят в пример глубокого старика Андрея Карловича Герта, который только в этом году перестал вместе со всеми выходить в поле. Не один десяток лет проработал человек в МТМ, и ни одна страда не обходилась без его участия. В голосе собеседников, рассказывающих об Андрее Карловиче, слышится глубокое уважение к жизненному подвигу старого хлебороба.

Дядя Саша – сельский кузнец

Преображаются наши села. Куда ни загляни – всюду механические мастерские, дома городского типа, телевизоры. И везде – механизмы. И на фермах, и на току, и в быту. Все это, конечно, радует. Но вместе с тем и немного грустно становится. Ушла вроде бы из села сама сельская поэзия с косарями да жницами с амбарами, да кузней. Вернее, одна поэзия сменилась другой. И следовало бы жалеть старое, а все-таки жалко.

Так думал я, идя широкой улицей поселка. И вдруг явственно услышал дробный перестук молотков. Кузнецы. Ну, конечно же, они! Как тут не завернешь, как не познакомишься?!

Кузница оказалась самой настоящей – с горном, с наковальней, со старым кузнецом в кожаном фартуке и могучим молотобойцем с торсом Леонида Жаботинского.

- Ну, что ты, дорогой товарищ, как же в селе без кузницы? – Александр Самойлович Пейч хитро щурит совсем утонувшие в морщинках глаза. – То одна мелочь в хозяйстве понадобится, то другая. Не бежать же по пустякам в мастерскую. У них своих дел в страду хватает.

Уже потом от разных лиц я слышал много добрых слов в адрес Александра Самойловича, ветерана, мастера на все руки, человека доброго и безотказного. Вечно в его кузне народ толкается: то механизатор забежит по срочному делу, то шофера заглянут вроде бы просто так, а на самом деле с какой-никакой просьбой, то управляющий прикатит, даст ответственное задание,  расспросит о житье-бытье и умчится по своим делам.

Александр Самойлович не отказывает никому. Бывало, уж свет в селе зажжется, звезды на небе высыпят, а из кузни все доносится веселый и будто совсем не уставший перестук молотков. А как же иначе? К утру заказ должен быть готов. Страда же…

У меня в блокноте осталось еще по меньшей мере десятка полтора фамилий. Здесь и машинист механического тока Каспар Яковлевич Беллер, и плотник Иван Яковлевич Тишин, и разнорабочий Александр Алексеевич Фомин, и многие другие. Разве всех перечислишь. Ведь только на первом отделении совхоза принимают в эти дни активное участие в производстве более тридцати пенсионеров-ветеранов совхозного производства. А на других отделениях? Помощь оказывают они неоценимую. Если подсчитать, сколько всего по совхозу высвобождено непосредственно на жатву молодых, здоровых людей, то цифра окажется весьма внушительная.

И неплохо было бы руководству почаще встречаться с ветеранами, потратить часок-другой на беседу с ними, послушать их совета. Честное слово, время это не будет потеряно зря.

                                                                                            В.Ястребов