В боях и походах

"За изобилие". 1970 год

            Шел 1942 год. Все тревожней становились сводки Совинформбюро. В них сообщалось, что враг рвется к Волге. Казалось, что нет уже силы, которая смогла бы отмести проклятую фашистскую нечисть, кровавым, смертоносным смерчем обрушившуюся на нашу Родину.

            Не слышно веселых песен, печально, тускло светят огоньки в домах маленьких поселков Тучковка, Вяземка и Зеленовка. Притихли, опустели они. Осиротели уже многие семьи, льются слезы, оплакивая скорбные извещения о том, что муж или сын, «пал смертью храбрых в боях с немецко-фашистскими оккупантами».

            Все меньше мужчин в колхозе имени Ильича – воюют на фронте отцы-кормильцы. И выходят на поля женщины, старики да ребята-подростки. Нелегко им приходится, но надо давать стране хлеб, мясо, молоко. Ведь всем сердцем они понимали призыв Родины: «Все для фронта, все для победы!». С раннего утра и до позднего вечера без выходных и праздников работали они. Да и какие же праздники на ум пойдут в лихую военную годину? Девчата и женщины садились на трактор, заменяя ушедших на фронт трактористов.

            А парни, особенно комсомольцы. Были настроены по-боевому, многие уходили на фронт добровольцами. Вот и мы, молодые ребята – некоторым еще и восемнадцати не было – обратились после сборов в Большой Чураковке к военкому товарищу Зотову с просьбой:

            - Отправляйте нас на фронт. Все равно ведь воевать придется, так уж лучше раньше начать – побыстрей разгромим фашистов.

            Посмотрел на нас военком, серьезно так, задумчиво, вздохнул и произнес:

            - Ну что ж, пишите заявление.

            …Из нашего района в тот день, а было это, помню, 16 августа, уходили добровольцами много парней. Из колхоза имени Ильича Гаврюша Якушев и я, из Кушмурунского совхоза Вася Гридасов, Алексей Шевченко, Иван Пронькин и Иван Жосткий, из села Карамана – Петр Третьяков, а из поселка Карасу – Алексей Скоба, Миша Орлов, Иван Зарицкий, с Убаганского совхоза Василий Рощин, из Урицка – Дмитрий Брусник и другие. Всего нас тогда набралось 16 человек.

            Больших речей не держали, проводов долгих не вели. Полная задора молодежь горячо верила, что наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! Прощайте раздольные степи, прощайте родные, прощайте друзья, пишите девчонки, милые письма, ждите нас с победой домой!

            Но до фронта было еще далеко. Учат нас молодых ребят, готовят из нас бойцов, готовых на все. Пять месяцев на Урале, в городе Златоусте, стараемся овладеть пулеметом, метко стрелять. Тогда, помню, старался представить себе, как все оно будет там, на переднем крае, где придется биться с врагом. Смогу ли, выдержу ли? Нет, должен, обязан преодолеть страх смерти и каждой пулеметной очередью, каждой пулей, разить, сокрушать фашистов, разбивших нашу мирную, счастливую жизнь.

            …Прозвучала команда, прощальным, тревожным эхом затих гудок паровоза. Тронулся эшелон. Вот теперь мы едем, действительно на фронт – держитесь, ребята, не робейте! Разливается гармошка Васьки Гридасова, нашего дружка-земляка, командира отделения. Несутся навстречу ветру молодые напористые голоса, звенит любимая комсомольская песня «Дан приказ ему на запад…»

            Февраль 1943 года. Остаются позади суровые, нахмуренные Брянские леса. Разгружаемся из эшелона на станции Сухиничи… Перед нами низкий и болотистый, скованный льдом берег речки Жиздры. Наша рота первого батальона 1079 полка, 326 стрелковой дивизии входила в состав Центрального фронта. Фашисты, разгромленные в битве под Москвой, вели строительство оборонительных укреплений.

            - Получил «под дыхало» и притих, гад! – говорили наши солдаты. – Ничего, мы еще покажем тебе кузькину мать!

            Василий Гридасов и я часто бывали в боевом охранении, оберегая выход в поиск наших разведчиков. Саперы ночами орудовали на минных полях, готовя проходы.

            Всех замыслов нашего командования мы, конечно, не знали, но каждый из нас понимал, что скоро, очень скоро, очень скоро начнется большое наступление. Ведь Харьков уже был освобожден, вдребезги разгромили фашистов под Сталинградом.

            - В сталинградском «котле» спеклись, проклятые! – с удовлетворением и гордостью повторяли наши бойцы.

            - А теперь очередь за нами.

            Да, теперь была очередь за нами. Об этом говорили на партийных и комсомольских собраниях, об этом зная каждый солдат. Помню, перед самой 25-й годовщиной Красной Армии, в блиндаже после получения НЗ стали нам раздавать подарки от рабочих Москвы и Иванова. Носки ли, варежки, кисет, носовой платок, табак, письмо – дорогая весточка от людей, любящих нас, верящих нам, их защитникам. Трудно передать, что чувствовал каждый боец, получив этот скромный подарок от незнакомых советских людей.

            И вот наступило 22 февраля. На рассвете, как грозный призыв к штурму, началась артиллерийская подготовка. Шквал огня и раскаленного металла несся вперед, на запад, на укрепления врага.

            - Давай, ребятки, еще давай! Круши, жги, сметай их к черту! – твердил, наверное, каждый, как и я, мысленно обращаясь к артиллеристам.

            Чуть затих грохот орудийного гула и взрывов, характерная, особенная «музыка» катюш – и пошли танки! Наши родные «Т-34»… А за ними мы – стрелки, пулеметчики…

            Нельзя передать словами вихрь мыслей и чувств, которые овладевают тобой в то невыносимо долгое мгновение, когда надо встать, оторваться от земли, когда все твое существо тянется припасть к ней, слиться, стать незаметным, невидимым… Только какой-то внутренний безжалостный суровый приказ, жгущий сердце яростным запалом, заставляет тебя встать, встать и идти! Рванешься вперед – и уже нет страха, уже некогда думать об опасности, уже легко, как будто скинул с себя тяжелые оковы…

            И мы шли, бежали, пригибаясь и падая при минометных разрывах, стреляя, лихорадочно отбрасывая в сторону пустые ленты, обжигая руки о раскаченный ствол своего «Максима, и снова вставая вперед…

            Танк, за которым мы бежали, был подбит вражеским снарядом. Пришлось окопаться, чтобы не отступить назад, ждать подкрепления.

            День, ночь и еще день шло это тяжелое кровопролитное сражение, то затухая, то разгораясь с новой силой. Наконец, оборона противника была сокрушена.

            Мне, как и любому фронтовику, трудно передать бурную сумятицу часов, минут, мгновений боя, неизгладимыми кадрами запечатленных в памяти. Дрожит, стонет израненная земля, кажется и небо раскололось от взрывов и рушится на тебя… Мелькают, как в вихре, лица знакомые и незнакомые, бежишь, спотыкаясь об искореженные тела павших, об искореженные части разбитых орудий, брустверы траншей, прячешься за оплавленные безжизненно-неподвижные громады танков. Опять видишь людей, рвущихся в неудержимом порыве вперед, падающих и вновь встающих. Глохнет, слепнет мозг от минометных разрывов, заглушающих стоны раненых и крики «Ура-а!» …Эх, пережито, перевидано всего вдосталь, тяжело и вспоминать!

            Когда ранило командира нашей роты лейтенанта Кадочникова (помню, он был, кажется, из Свердловска) Алексей Скоба, его связной, под обстрелом вынес офицера на себе, сдал санитарам. А когда Алексей вернулся, его самого ранило в плечо. Впрочем, я не знал тогда ранен или убит Алексей… Помню только – упал, остался на снегу, к нему подбираются солдаты его пулеметного расчета.

            В этот день я встретил и раненого Дмитрия Брусника. С одним товарищем вытащили его в безопасное место, откуда нашего однополчанина должны были донести до медсанбата. После того памятного боя на реке Жиздре я не встречал ни разу Дмитрия Брусника…

            Когда наступило относительное затишье, или как говорят солдаты, передышка, я случайно встретился с земляками – Жармагамбет Табельдинов и Харлампий Шаблин из колхоза имени Ильича. Они подвозили снаряды к передовой. У Харлампия Шаблина была перевязана голова. Как узнал потом, он был ранен. Командиры о них отзывались тепло, хвалили за храбрость и отвагу.

            Несла меня вперед судьба солдатская… Шли мы с боями на запад, сметая с родной земли немецко-фашистских оккупантов и освобождение каждого села, каждой деревеньки, станции, города, стоило многих, многих жизней наших советских воинов.

            В конце сорок четвертого года в одном из боев я был тяжело ранен. Пять месяцев лечили меня в госпиталях, потом сказали:

            - Отвоевался, благодари судьбу, что живой остался…

            Скоро я уехал домой.

            День Победы 1945 года я встретил уже дома, в селе Зеленовка. А многие товарищи мои не вернулись. Не дождались родные, не дождались друзья, не дождались подруги любимых своих. Выполнив суровый солдатский долг, остались на поле брани Гаврюша Якушев, Алексей Шевченко, Васек Гридасов, Иван Пронькин, Иван Зарицкий… А какие это были ребята! Гаврюша Яковлев воевал храбро, толково, находчиво. Последнее время был командиром взвода, младшим лейтенантом, Васек Гридасов – озорной, веселый парень, сам черт ему не страшен был. В какие бы переплеты ни попадал, какая б тяжесть на сердце у него ни была, а случится свободная минутка – берет задушевную гармонь в руки, заиграет, запоет тихонько и легче дышится солдатам, отступает глухая тоска… Не вернулись с фронта и бывший чабан Харлампий Шаблин и конюх Жармагамбет Табельдинов.

            После Победы порадовался я тому, что мой однополчанин Дмитрий Яковлевич Брусник остался живым, вернулся домой, нынче работает председателем облсофпрофа в Кустанае. Есть о чем при встрече вспомнить нам и с Алексеем Васильевичем Скоба – несколько раз раненый, мой фронтовой товарищ работает нынче шофером в Карасуской автобазе.

            Ушли, как в вечность канули, суровые и грозные года, но только память о фронтовых друзьях в солдатском сердце останется навсегда. Ныне сын Харлампия Шаблина – Иван работает шофером в Зеленовском рыбпитомнике, а сын Жармагамбета Табельдинова – Исатай трудится в Койбагорской АТЭБ. Живут дети фронтовиков счастливо, имеют свои семьи, хорошо трудятся… Смотрю я на них, смотрю на других молодых людей, выросших уже после войны, и вспоминаю прошлое… И ото всего своего сердца мне хочется сказать каждому:

            - Послушай старого солдата, мой молодой товарищ! Живи, радуйся светлому мирному небу, ясному солнцу, раздольно неоглядных хлебных нив, возможности спокойно трудиться, учиться, любить! Но помни, свято помни, какой ценой завоевано это счастье. Твой или другой отец, твой или другой брат, твои земляки, наши товарищи не пожалели, отдали свои жизни во имя свободы матери-родины, во имя твоего счастья! Будь достоин их светлой памяти, памяти павших!

                   П.Зинник, участник Великой Отечественной войны, председатель рабочего комитета Ленинского совхоза