Переселенцы-арендаторы Тургайской области. 2-я часть отчета Кауфмана (продолжение)

Продолжаем знакомить с работой 1897 года

Что касается до административного и поземельного устройства Кустанайских поселенцев, то всю первую половину 80-х годов они оставались совершенно неустроенными в административном отношении. Уездная администрация продолжала находится в Троицке. В Кустанае единственным представителем власти был писец Иванов, который с подачи уездного начальника и был выбран местными жителями старостой. В отношении поземельного устройства первоначально имелось в виду проводить строгое различие между собственно кустанайскими мещанами и крестьянами проектированного в размере тысячи душ земледельческого поселка. Предполагалось, дать первым только усадьбы и предоставить им право пользования выгоном, а десятитысячный пахатный участок отвести земледельческому поселку. Но в действительности провести такое различие оказалось невозможным: мещане оказались такими же мужиками, как и крестьяне земледельческого поселка, и в такой же мере нуждались в пахатной земле. Вследствие этого земля не была передана поселковому обществу, а оставалась в непосредственном распоряжении администрации и раздавалась уездным начальником желающим, по мере действительной надобности: так в 1882 году было роздано всего 1040 десятин, в том числе мещанам 676, жителям поселка – 364 десятин. Начиная с 1883 года думали давать землю только тем из мещан, кто не может обеспечить своего существования кроме, как земледелием. Администрация надеялась, что с каждым годом таких людей будет все меньше, а большинство мещан займется либо торговлей и промыслами, либо поведет земледельческое хозяйство «на коммерческих основаниях». То есть на арендованной у местного населения земле.

Эти ожидания оправдались лишь отчасти. Многие поселенцы действительно начали арендовать землю у киргиз, причем некоторые из них вполне большие участки, но затем эти же участки раздробленные пересдавали уже по завышенным ценам. Но большинство поселенцев предпочитало самовольно распахивать землю в городском отводе, при этом явно выходя за границы этого отвода. Ссылаясь на неизвестность этих границ, распаханных самовольно земель становилось все дальше и дальше и к 1886 году захватило вместо тринадцати – сорок тысяч десятин. Киргизы жаловались уездному начальнику, пытаясь иногда силой остановить поселенцев, ведущих себя как захватчики. В мае 1885 года произошло вооруженное столкновение, приведшее по официальным сведениям к убийству двух киргизов. Наконец, в начале 1885 года уездный начальник нашел необходимым довести до сведения военного губернатора о таком нормальном положении дел и указать на необходимость скорейшей нарезки городского надела и проведении ясных границ, с отнесением расходов за счет города. Со своей стороны и киргизский волостной управитель сообщал, что хотя границы надела и были указаны помощником уездного начальника, тем не менее поселенцы, «самовольно вторгаясь год от года все далее вглубь земель, выкашивали чужие луга на расстоянии от города по ту и другую сторону не менее 10 верст, а распахивали киргизские участки на расстоянии даже 20 и более верст, не слушаясь при этом никаких властей», - а потому управитель, от имени Аракарагайского волостного общества. Ходатайствовать о возможно скорейшем проведении межи с отнесением на счет киргиз половины расходов по обмежеванию. «в каком-бы размере эта половинная часть ни была». В то же лето, действительно, командирован был для обмежевания кустанайского надела меженщик Белоглазов, который произвел обход действительного пользования кустанайцев, и военный губернатор вошел с представлением об утверждении за городом Кустанаем с возникшими при нем двумя поселками – Константинович и Затобольским – оказавшейся в их пользовании. По съемке Белоглазова, земли этой в пользовании оказалось более 41 тысячи десятин.

Между тем захваты поселенцами новых земель продолжалось и весной 1886 года. Помощник уездного начальника телеграфировал военному губернатору, что «возникшие между кустанайцами и киргизами споры из-за земельного отвода грозит серьезными недоразумениями», и просить о немедленном командировании землемера для указания границ или в крайнем случае – о высылке плана. В сентябре в регион вновь был отправлен Белоглазов, а уездному начальнику было поручено «всеми мерами удерживать крестьян от распашки чужих земель» под угрозой особого штрафа, а киргиз – от столкновений с крестьянами.

Не вызывает удивления, что при таких обстоятельствах, новый военный губернатор Проценко, прибыв в июне 1885 года в Кустанай, застал здесь «полное неустройство во всех отношениях». Кустанайцы, приехавшие в первую очередь соблазненные вольными хлебами, по словам старожилов «знать никого не хотели» - и не признавали никакого начальства. Особую самонадеянность внушала им уверенность в существовании каких то привилегий, предоставленных им «царем-батюшкой». Благодаря почти полному отсутствию местного надзора, среди них было немало нелегальных элементов, от бродяг до беглых каторжников включительно, а потому и неудивительно, что дело нередко доходило до крупных бесчинств и преступлений. Особенно круто расправлялись кустанайцы с киргизами, которые за земельные захваты мстили барантой – кражей лошадей и вообще скота. Киргиз, заподозренных в намерении украсть лошадь, вешали и топили в колодцах. При этом в подозревавшие мог попасть просто проезжавший мимо человек. Несколько киргиз было убито во дворе уездного судьи – султана Сейдалина, которого рассвирепевшая толпа хотела повесить и самого, заподозрив его в желании сокрыть конокрадов. Для самовольной рубки леса поселенцы выезжали большими партиями, на нескольких сотнях лошадей. Лесная стража не могла пресечь такое массовое нарушение вырубки леса. Когда в 1883 году в Кустанай впервые прибыл лесничий и назначил торги на засеквестированный лес, то огромная толпа народу потребовала от него в качестве доказательства его полномочий «золотую царскую грамоту». При отсутствии таковой, толпа хотела тут же убить. Лишь приезд судьи спас лесничего от  смерти, но не спас лес.

Поселенцы мало признавали уже авторитет уездного начальника, и занимавший эту должность старший советник Сипайлов в одном случае не нашел другого способа успокоить толпу, угрожавшего ему смертью, как призвать священника с иконой. С другой стороны, и киргизы, раздраженные постоянными захватами и самодовольством переселенцев, вели себя неспокойно, и до администрации доходили даже сведения о существующем у них намерении напасть на Кустанай и сжечь его.

В середине 80-х годов военным губернатором Проценко, были приняты ряд мер для устранения подобных нежелательных явлений. Прежде всего, в 1886 году генерал приказал прекратить прием в Кустанай новых поселенцев, а уездному начальнику предложил «встречать партии переселенцев в местах их группировки – в городах Троицк и Орск, и заявлять, чтобы они не ездили в Кустанай, так как более свободных мест для них уже не существует». Также было поручено распоряжение опубликовать в российских газетах подобное сообщение. Для поддержания порядка в Кустанай на постоянное место жительство был переведен помощник уездного начальника, а в 1886 году и все управление уездного начальника. Приблизительно в это время, в Кустанае учреждена местная команда, а для установления некоторой внутренней организации, в 1887 году, распоряжением военного губернатора, учреждена Кустанайская волость, которая впрочем просуществовала только до 1891 года, а с этого времени и до последовавшего 1 октября 1893 года учреждения в Кустанае упрощенного городского управления, Кустанай оставался совершенно без всякого общественного управления.

 Все эти меры оставались боле или менее безрезультатными: безчиные действия поселенце сократились лишь до некоторой степени, и только после голода 1891-1892 годов поселенцы эти окончательно «присмирели». Что касается наплыва новых переселенцев, то он не только не сократился, но наоборот – значительно увеличился. Многие из приезжающих, узнавали о том, что «в Кустанае места приема более нет» в последнюю очередь. При таких обстоятельствах оставался лишь выбор между поселением на хуторе или в поселке. Но многих запрет и не сдерживал. Ведь проехав тысячи верст, трудно было бы остановится в шаге от заветной мечты – поселиться в вольном городе. К 1890 году количество жителей Кустаная доходит до двадцати тысяч. Росту населения способствовали благоприятные урожаи, которые сначала оправдывали те рассказы о светлом будущем, которое ждет поселенцев в новых краях. Но в 1890 году наступил период трехлетнего неурожая и приблизительно с июля 1891 года начался голод. При отсутствии железной дороги и водных путей удаленность Кустаная играла отрицательную роль. Населению Кустаная было роздано в ссуду свыше 50 тысяч рублей деньгами и хлебом. Естественно в это время поток приезжающих в регион иссяк. Даже наоборот, есть сведения об исходе людей в связи с наступившим голодом. Приблизительно 1055 семей или около 6300 людей, то есть около одной трети покинули Кустанай. При этом часть семей – 252, собственно не выселились, а перешли на жительство в самом уезде. Правда, стоит учесть, что в указанное количество 1055 семей попали лишь те, которые в голодные годы получали ссуды. Понятно, что город покидали и состоятельные семьи. В Кокчетавском уезде выходцы из Кустаная составили два поселка – Марьевский и Коноваловский.

В результате такого массового выселения, население Кустаная к 1893 году снизилось до 13267 человек. Но затем очень многие из ушедших в голодные год стали возвращаться обратно, подходили понемногу и новые переселенцы из европейской части России (хотя громадное количество уже не останавливалось в Кустанае или уезде, а шло дальше, в приобретавший особую популярность – Кокчетавский уезд), - и к 1894 году население Кустаная снова возрастает до 16185 человек. В последние два года население опять сокращается: в 1895 году общая цифра населения снижается до 15676 (13682 – славянское население, 1994 - мусульмане), а в 1896 году общая численность всего населения, включая магометан, опустилась до 13 тысяч. При этом довольно заметная часть населения также раздумывала о выселении, о чем свидетельствует официальное ходатайство о выезде 128 семей.

Но большинство из покидавших Кустанай не покидало пределы уезда, а только расселялось по его территории. Кто-то переходил в арендаторские поселки, другие устраивали новые хутора, третьи поселялись в казахских аулах. Хотя многие из выехавших, продолжали числиться  в Кустанае и проживали в нем по прежнему зимой. К этому времени земли, которые находились в городском отводе были просто истощены и поросли бурьяном. Это способствовало бездумная и чрезмерная эксплуатации целины. Большинство крестьян не прибегали к ухаживанию за землей, ни к даже пару. Они просто переходили от истощившегося участка к новой земле.

Также надо учитывать и другой фактор. Тем жителям, которые жили в городе и занимались земледелием приходилось ежедневно преодолевать весьма ощутимый путь до своих участков, ведь ближайшие земли находились не менее как в семи верстах от города. А по мере перехода от участка к участку этот путь только увеличивался. Поэтому многие предпочли в данных условиях или переселяться в находившиеся рядом аулы. Что касается отъезда из Кустаная более зажиточных поселенцев, то причина этого также кроется в эксплуатации земли.

В 1887 году из жителей Кустаная и двух при нем поселков – Константинович и Затобольского, была образована Кустанайская волость с обычным общественным управлением. И в тоже время поселенцы разбили землю на подворные участки, площадью в Кустанае – по 16 десятин, в Константиновиче – по 14 десятин на двор. Но на самом деле никто фактически эти размеры не соблюдал и пользование землею городского отвода носило захватный характер. Так продолжалось до обращения Кустаная вместе с поселком Константинович в город с упрощенным городским управлением, во владение которого и поступила вся земля городского отвода. Городское управление, в лице уездного начальника с городскими депутатами, тотчас занялось вопросом о бездоходности городской земли, большей частью состоящей в пользовании жителей, и в целях извлечения доходов нашло необходимым разбить всю пахотную землю на участки и образовать оброчные статьи. По предварительной съемке произведенной командированным от областного правления межевых техником, городское управление предположило образовать 132 участка по 200 десятин каждый. Но военный губернатор области генерал-майор Барабаш, не нашел возможным утвердить эти предложения, так как полагал, что при осуществлении его «малоимущие земледельцы будут лишены возможности арендовать пахотные участки», и предписал уездному начальнику передать дело на обсуждение «жителей города Кустаная». Жители города посчитали, что размеры разбиваемых участков не должно превышать 15 десятин каждый, что дать возможность независимо от личного благосостояния. И только семь депутатов в особом заявлении возражали против разделения городской земли на 15-десятинные участки, указывая во-первых на значительную стоимость самого обмеживания, во-вторых на невозможность ведения на маленьких участках правильного хозяйства. Имелось в виду то, что на маленьком участке сложно вести трехпольное хозяйство, и при ежегодном использовании маленького участка, произойдет его истощение. Были предложения беднякам оставить особую площадь в 6400 десятин, а на участки в 200 десятин бедняки могут складываться в артели. Брать сразу по несколько 15-ти десятинных участков зажиточные поселенцы не хотели, так как это бы создало сильную чрезполосность.  Несмотря на эти возражения , областная администрация согласилась с мнением большинства жителей города и сделала распоряжение «о разделе всей предназначаемой для хлебопашества земли на участки, не превышающие 15 десятин, чтобы дать возможность арендовать не одним только богатым, но и бедному классу». Распоряжение это было исполнено, и нарезанные 15-десятнинные участки были предназначены к торгам, причем кондициями арендаторов возлагалось обязанность, «по примеру ныне существующей в сельском хозяйстве трехпольной системы», распределяя снятые участки на три поля, из которых одно засевать, а два оставлять под пар и сенокошение. Но более состоятельная часть горожан, действительно нашла для себя неудобным снимать 15-десятинные участки, и это обстоятельство побудило многих из них перенести свое хозяйство на земли, арендованные у коренного населения. Торги на сдачу городских участков не состоялись несколько раз подряд в виду отсутствия желающих. В конце концов с торгов было сдано всего девять участков с платой по три рубля в год за участок. После этого торги не возобновлялись, а городское управление сдавало эти участки хозяйственным способом но по той же цене, и по той же цене взыскивали деньги с самовольных пользователей. В 1896 году сданных под распашку участков числилось всего 130, площадью в 1950 десятин.

Наконец, последним толчком, побудившим многим кустанайцев перейти на жительство на казахские земли, послужило последовавшее несколько лет тому назад обмеживание около города огромного участка для заводской конюшни. В этот участок вошли почти все казахские луга, расположенные в непосредственной близости от города. Вследствие этого арендование покосов стало весьма затруднительным делом. Также возникли и сложности с летним содержанием скота, так их выпас в близости города был почти неосуществим.

Таким образом быстрый рост количества жителей города сменился некоторым упадком. Пустующие дома и почти полное отсутствие пашен в черте города стали наглядным примером разбредания горожан. Сократилась городская торговля и почти полностью прекратилась городское строительство.