В памяти матери ничего не стирается.

"Авангард". 8 мая 1965 года

            Среди тех, кто не вернулся с войны, чья жизнь навечно занесена в книгу народной памяти, братья Александр и Яков Карпенко, жители Джетыгары.

            Говорят, время – хороший лекарь, оно стирает остроту воспоминаний, притупляет горе. Это, в общем-то правильное выражение, ни в коей мере не относится к памяти матери. Мать и сегодня видит своих детей такими же молодыми, двадцатилетними, какими они ушли из родного дома.

            …Евдокия Никитична была в отчаянии. Сына Василия война застала в армии, провожали его на мирную службу, конечно, горевали, но – тогда никто не умирал. А теперь вот призывают Сашку. Мать смотрит и смотрит на сына, стараясь запомнить каждую черточку: прямой нос, добрые, кажущиеся теплыми глаза, белокурый чуб. Конца платка вытирает слезу. В детстве Александр плакал когда кто-нибудь мучил птенца. Он просил отпустить его и предлагал за это все свои нехитрые мальчишечьи богатства.

            «Господи, а теперь на войну его… убивать людей», - слезы льются рекой. Рос таким хилым и неприспособленным. А потом вдруг год тянулся и рот стал очерченным, каким-то твердым. Пытливый мальчик хорошо учился в школе, а после пошел работать на почту. Там присматривался ко всему, набирался знаний и скоро стал телеграфистом. Уже имел в руках настоящее дело.

            «И зачем эта война, когда жизнь так хорошо складывается?» - спрашивает женщина и не находит ответа…

            Затем ушел на фронт Михаил, самый старший из сыновей. Через несколько месяцев принесли повестку мужу. У Евдокии Никитичны тогда был первый сердечный приступ. На войне четыре дорогих человека. И каждого могут убить в любую минуту. А она в это время может быть будет спокойно поливать свой огород.

            Дома оставался один, Яша. Восемнадцать лет. Мальчишка – мальчишкой. Чуб челочкой, на пиджаке всякие значки позванивают. Машинист электростанции и единственный кормилец семьи, состоящий из 6 человек.

            43-й год был самым тяжелым для семьи Карпенко. Накануне майского праздника Александр прислал письмо, полное добрых вестей. «Ничего, мать, - писал он, - мы победим. И в следующий май буду дома пить пиво». Мать повеселела, верилось в хорошее. Она, конечно, не представляла, что творилось на далекой Украине, у деревушки с белыми хатками, где насмерть стоит ее Сашко. А там – налет за налетом. Артиллерия, танки – все брошено немцами на прорыв. Во время одного из воздушных налетов и погиб старший лейтенант Александр Федорович Карпенко. А вокруг бушевал май, такой радостный и обильный, каким он может быть только на благодатной украинской земле.

            Не хотелось верить, что нет его в живых, что в такую пору, когда все пробуждается и цветет, умирают люди да еще молодые, такие, что им жить да жить. Ведь Сашке всего 21 год! Как потерянная, бродила мать, внимательно всматривалась в лица парней и отыскивала в них что-нибудь родное. У одного глаза такие же теплые, как у Сашки, у другого рот так же тверд, третий просто шмыгает носом, как сын в детстве.

            Летом призвали в армию Якова, ушел на войну пятый Карпенко и не стало мужчин в доме. Теперь четыре дочки сами были хозяйками, потому что мать не могла работать. Не успели сестры ответить на первые письма брата, как снова случилось страшное: пришла похоронная. «10 октября 1943 года Яков Федорович Карпенко пал смертью храбрых… Похоронен в поселке Шпаковский Запорожской области…» Слова до матери доходят плохо, а потом все исчезает: и эта серая бумажка, и плачущие дочери, и она сама.

            На холмике, где ветер сердито срывал с деревьев желтые листья, товарищи похоронили Якова. Постояли над могилой. Может подумали о том, что погиб не просто солдат, а исчез целый человеческий мир – детство, юность, мечты, погибла тысяча добрых дел, которые суждено было сделать на земле именно этому голубоглазому человеку. А может они просто отдыхали перед боем и каждого волновала только собственная судьба. Что ж, Яков не был бы на них в обиде.

            В этом же году не стали приходить письма от Михаила. Был ранен, даже прислал фотографию из госпиталя, а вот уже несколько месяцев ничего нет. Жив ли?

            - Но с Мишей, слава богу, все обошлось, - рассказывает сейчас Евдокия Никитична, - было тяжело, но вернулся домой. И Василий жив остался.

            Братья Карпенко не совершили особых подвигов, не успели заслужить наград. Но они честно исполнили свой долг, отдали Родине самое дорогое – жизнь, чистую, только начинающуюся.

                                                                                   М.Мостовая