Семен и Иван Павловичи Кияткины |
Автор Administrator | |
03.06.2011 г. | |
Продолжение "Саги о Кияткиных". Материал прислан Полиной Хуртиной.
Из следующего поколения выделялся относительной смелостью и энергией Семен Павлович, второй сын Павла Петровича. Внешностью Семен был богат: роста выше среднего, стройный, с широкими плечами и узкой талией, со свободными плавными движениями, с красивым овальным лицом, в голубых глазах которого светилась озорная улыбка. В порядке проявления удали Семен был смел и задирчив, но только там, где наперед знал, что не поплатится за это. В трудных положениях он был труслив и не силен, как и все Кияткины. Старшие поколения на Семена возлагали большие надежды. Однако, он был далеко не таким, каким его хотели видеть старики. Наряду с энергией и бахвальством у него была и лень и, кроме того, не было целеустремленного упорства. Черновой работы он не любил, часто отлынивал. Предприимчивость его была не всегда разумной. Так, например, в 1910 году он затеял позорно кончившееся извозное дело. До 1914 года железной дороги до Кустаная не было. Грузы отправляли и получали с ближайшей станции Мишкино Омской железной дороги. По идее и под руководством Семена, Павел Петрович решил иметь верблюжий транспорт. На покровской ярмарке в Кустанае 1 октября было куплено 40 хороших верблюдов, приготовлено 40 новых саней, шорок с кольцами и крючьями для быстрого сцепления – упряжки верблюдов в сани. Караван намеревался возить из Кустаная на станцию Мишкино пшено, а обратно мороженную клюкву, воровину, мануфактуру, рыбу селедку, тюменские кошевки. Конечно, ни Семен, никто кто другой с караваном не поехал, а поехали доверенные нанятые казахи. Зима 1910-1911 года была лютая. Положенные на подстилку одетые в джабу верблюды утром не вставали, они бывали занесены за ночь снегом, а некоторые замерзшие. Нанятые люди не умели вести дело ухода и кормления рабочих транспортных верблюдов в условиях холодной сибирской зимы. За зиму верблюды погибли, сани сожжены, груз растерян, предприятие пошло прахом. В Денисовском поселке, Семен построил мельницу. Дело он вел широко, но неумело, неряшливо, отвлекался. Сыновья у него были разные по складу характера и дело шло плохо. Революцию в феврале Семен встретил с красным флагом и пел «Марсельезу», а Октябрьская пришлась ему не по душе. Кияткины мужчины были грамотные. Павел Петрович, имея трех взрослых сыновей, а последнего четвертого Ивана, послал учиться в Красноуфимское вышетехническое сельскохозяйственное училище. Таким образом, Иван Павлович был первым из Кияткиных со специальным средним сельскохозяйственным образованием. После революции многие Кияткины получили высшее образование. Первыми из них были Петр Филиппович и Михаил Михайлович. Иван Павлович до революции работал в Троицке, Петропавловске и Кустанае подрайонным агроном, получая 120 рублей в месяц. Жил богато. Имел прислугу, выезд. Он долго не женился и это тревожило родителей. Ему предлагали дочерей кустанайских купцов и он их отвергал. Женился он случайно и неожиданно в Петропавловске. Возвращаясь домой со службы поздно вечером, он наткнулся в темной улице на лежащую молодую женщину в луже крови. Взяв извозчика, он отвез ее в больницу и затем стал навещать больную. Шура, дочь священника, была молодая брюнетка высокого роста, хорошо сложенная с красивым лицом. Ее исколотил офицер капитан, ухаживавший за ней. Была война 1914 год. Иван женился на Шуре, привез ее в Кустанай. Он ее любил, жили хорошо. Шура была игрива и смела, с острым языком. Свекор Павел Петрович, ее не любил, но боялся и во всем уступал. Она вела себя смело и брала все, что ей нужно, смело со смехом распоряжаясь всем. В 1918 году на вечере в Кустанае она встретила любимого офицера и стала с ним флиртовать. Иван Павлович сделал ей замечание и увез домой. Дорогой она раскапризничалась и войдя в дом, выстрелом из нагана в сердце покончила счеты с жизнью. Шура была крупна и тяжела. Шесть мужчин обливаясь потом, несли ее гроб на кладбище. Пишущий племянник нес на голове крышку гроба впереди процессии. Свекровь Олена, перебирая продырявленные пулей окровавленные платья и рубашки, ворчала на покойную сноху Шуру, что она испортила такие хорошие платья. Хоронивший Шуру Иван Павлович плакал навзрыд, обливаясь горючими слезами, приговаривая, что он ее любил. Его, как маленького вели под руки и уговаривали двоюродная сестра Клавдия Федоровна и тетка Евдокия Васильевна. А Федор Петрович сердито ворчал, упрекая Ивана в слезливости. На могиле Шуры Иван Павлович поставил большой цементированный памятник-крест. Иван Павлович больше не женился. Он ухаживал за голоубоглазой блондинкой, крупной, с русским лицом. Она была учительницей в Самодуровке, имела ребенка от убитого на войне мужа. Видимо, она хотела стать его женой, а он почему-то тянул. Павел Петрович с внуком заезжал к ней и очень любезно шутил, называя снохой. Она ему нравилась. Ивана Петровича белые увезли в Сибирь. Он вернулся, заболел тифом и умер дома в 1920 году. Во время войны он работал в продовольственном комитете и в годы гражданской войны продолжал работать в этой же области. Военным он не был. |