Пять глав из поэмы «Лисаковск»

"Ленинская смена". 1973 год

            Вся страна строила Лисаковский горно-обогатительный комбинат. Электрооборудование в Лисаковск поступило из Азербайджана, магнитные сепараторы – из РСФСР. Щиты дистанционного управления поставила Украина. Грузия прислала задвижки для водопровода, узбекские друзья изготовили трансформаторы. На «двунадесяти языках» разговаривают здесь.

            Люди 37 национальностей страны строят Лисаковск. Я расскажу лишь о пяти судьбах, обычных на первый взгляд.

Когда мне «товарищ» друзья говорят, уверен мой шаг и напев мой крылат…

            Взлетал и падал ковш, надсадно ревел мотор. В кабине за рычагами напружинился паренек. Чуть поодаль стоял старый экскаваторщик Алексей Иванович Румянцев, наблюдал за помощником. Он недовольно цокал языком и хмурился. У парня пропала чистота в работе. Постороннему взгляду, пожалуй, и не заметно, а ведь он знает Сериктая, как родного сына.

            Алексей Иванович замер. Постой, постой, как же он сразу не догадался? Махнул рукой: «Серик, глуши мотор!»

            - Послушай, сынок, я вот смотрел за твоей работой. Пора тебе собственный экскаватор получать…»

            И вскоре в новеньком экскаваторе Серик будто парил над землей. Давно он мечтал об этом дне: когда в родном совхозе разбирал и собирал отцовский мотоцикл, когда приехал в Лисаковск и поступил на курсы экскаваторщиков. И вот пошли первые самостоятельные кубы.

            Прошло два года. Теперь Серик – известный в городе человек. Сегодня он на заседании штаба Всесоюзной ударной стройки, завтра – на пленуме горкома комсомола, послезавтра выступает в школе, рассказывает о профессии экскаваторщика. «Трудновато со временем?» - спросите вы. Но Серик не просто поспевает за временем, но и обгоняет его. В отделе труда и заработной платы мне подсчитали: Казмухамбетов работает в счет мая 73-го.

            …Твердый грунт с трудом поддавался экскаватору. Нужно было что-то предпринять. Стал рыться в учебниках. У профессора Домбровского нашел ответ: изменить режущую кромку ковша.

            Позже по примеру Казмухамбетова все экскаваторщики сделали тоже самое. Но недолго пришлось работать одному. Однажды подошел парень: «Возьмешь в помощники? Только что курсы окончил».

            В управлении механизированных работ появился комсомольско-молодежный экипаж. Сериктай Казмухамбетов и Павел Ревнивцев. «Салажата», как в шутку назвали их, смело вступали в соревнование с экскаваторщиками-асами и нередко побеждали.

            …За пятнадцать минут до конца рабочего дня механику участка Николаю Бритоусову сообщили: сломался «сто девяносто восьмой». Бритоусов схватился за голову: этот экскаватор тянул теплоцентраль. Во что бы то ни стало ее нужно было кончить сегодня. На прорыв бросили комсомольский «сто семьдесят шестой». Ребята не подвели…

Светлана, Валентина, Лиза, Бирута…

            Четырех дочерей подарила жена Гутовскайтесу. Старшая, Светлана – мастер производственного обучения, Валентина – электрик, Лиза – строитель. Самая младшая, Бирута, стала мотористкой.

            Завода называют «новобетонным». Он дает бетон самых высших марок.

            Гремят вибраторы. Под самой крышей кабинки крановщиц. Огромный, ни на секунду не прерывающийся конвейер. В начале его – Бирута Гутовскайте. Сигнал из операторской. «Нужен четырехсотый» или «Срочно пятисотку». Еще через несколько мгновений наверх плывут в строго определенных пропорциях щебень и песок. Она стоит у истока бетонной реки, и потому не имеет права ошибаться. Иначе будут «нервничать» у ворот нетерпеливые «КРАЗы», затрезвонит телефон… Когда дежурит Бирута, все спокойны, происшествий не предвидится.

            Как-то начальник бетоносмесительного отдела Николай Георгиевич Литуновский предложил Бируте: «Диспетчер уходит в отпуск. Не заменишь ли ее?». Удивилась Бирута, оказывается, Георгиевич словно умеет мысли читать. А догадаться было нетрудно. Каждую свободную минуту Бирута норовит в диспетчерской провести, к пульту приглядывается. Диспетчер всему производству голова. Ему подчиняются и мотористы и операторы. Он связан с диспетчерами завода и треста. Нажмет кнопку, разветвляется бетонная река: один поток для комбината, второй на стройку, третий на электростанцию.

            Знал Николай Георгиевич, что сама Бирута не попросит новую должность. Не зря ее подруги тихоней зовут. Вот и сейчас спросила: «А получится у меня?» - «А ты попробуй».

            Два дня дежурила Бирута вместе с опытным диспетчером, а на третий начала работать самостоятельно. Преодолела свою робость Бирута Гутовскайте, виноват,  недавно она стала Барсуковой. Муж у нее строитель. Обычная лисаковская семья: муж возводит дома, жена посылает для них бетон.

Есть огромная сила, ветров и планет, и такая же в наших руках

            - По национальному составу звено наше самое обычное, рядовое звено, - начал свой рассказ коренастый бородач Иван Голубев. – Слесарь Тулеген Искаков – казах. Сварщик Федор Талаев – чуваш. Анатолий Бондарь, тоже сварщик – украинец. А мы, два брата, Иван и Николай – белорусы. Изготовляем мы нестандартное оборудование. Заводы его не выпускают, так что вся надежда на нас. Это – похлопал по огромному железному ящику, ощетинившемуся тонкими стальными ребрами, - пультоотделитель. От руды отделяет посторонние примеси.

            Он еще перечислил несколько названий, одно мудреней другого… От начальника цеха металлоконструкций Станислава Дмитриевича Седых я уже знал: звено Голубева вот уже три года не знает, что такое «текучесть кадров». Ушли из него люди на повышении: один начальником станции обезжелезования, другой - в диспетчеры,  и теперь эта пятерка неразлучна. Работать они умеют, меньше ста восьмидесяти процентов плана не дают. Да и нагрузка большая: строящемуся комбинату «нестандартку» только подавай.

            Прошлой весной «нестандартное» звено бросили на плотину. Седой Тобол решил показать норов. Промедли они еще час, и вода могла затопить карьер, разорвать трубопровод. День – ночь, день – ночь. По колено в воде «зашивали» они плотину. Таскали мешки с рудой, заделывали промоины. И когда все кончилось, они с удивлением смотрели на свои руки, плохо представляя, что теперь не понадобится нечеловеческое напряжение мускулов и нервов.

            «Тогда я понял, - сказал Иван, - что у меня не один брат, а четыре…»

Люди, как звезды, всходят затемно и озаряют любую тьму

            Девушки штукатурили молча. А обычно песни поют во время работы – заслушаешься. И сказала одна, будто продолжая вчерашний спор:

            - Не будет из них толку. А еще комсомольско-молодежной бригадой считаемся.

            - Сколько можно нянчиться, ведь не маленькие, понимают, - поддержала другая подруга.

            И только комсорг Нина Самонова опустила шпатель и сказала рассудительно:

            - Не торопитесь, девчонки. Попробую еще с ними поговорить.

            Тех, о ком шел разговор (назовем их Таня и Валя), на работе не было. Опять прогуляли. Они пришли в  бригаду недавно и уже успели не понравиться. А если и придут, то работают еле-еле, шпаклевка на ходу стынет.

            Но говорить Нина ничего не стала. Да и если начистоту, не умела она «мораль читать», как называли это Таня с Валей. Сама штукатурит всего полтора года. Как из Владимира приехала, так и пошла в учкомбинат. Назвали бригаду комсомольско-молодежной, а Нину выбрали комсоргом. И вот такой случай…

            На следующее утро Нина встретила одну из подруг и предложила ей: «Будем напарницами?» Та удивилась: очередной «проработки» не ожидается. И согласилась. Со второй девушкой стала работать Серафима Михайловна Михайлова, опытный штукатур.

            Как, когда наступил перелом, трудно определить.

            Когда штукатурили на дробильном комплексе и вся бригада постановила остаться после рабочего дня, - срочное задание? Да разве можно было иначе? – ждали пуск второй секции.

            Когда летним воскресным днем, как маленькие, дурачились в лесу, искали грибы?

            Или, наконец, когда специальная комиссия постановила присвоить Кате Гармаш и Оле Довгач после первого разряда сразу третий (такое случается нечасто) и вся бригада кричала «ура»?

            Однажды Таня призналась комсоргу: «Я пришла к вам как слепая». Раньше считала – каждый сам за себя. Хорошо, что я ошиблась».

            Над стройкой вьется красный флаг. Внизу – надпись: «Флаг поднят в честь комсомольско-молодежной бригады «Отделстроя». Бригадир Валентина Загайнова, комсорг Нина Самонова».

Но шли мы и шли, поднимая над нашей планетой царицу работу, древнейшую на земле

            Нет, не наступили спокойные дни для Геннадия Семеновича Демченко. Наоборот, с пуском первой секции у начальника цеха обогащения прибавилось забот.

            Вот он ведет планерку. Серый пыльный плащ, морщины у глаз, хриплый, сорванный голос и особенно седина делают его похожим на усталого комбата сорок третьего года, которому еще шагать да шагать дорогами войны.

            «Делать разнос», «снимать стружку» он не умеет. Говорит, будто сам удивляется сказанному, а вас приглашает в свидетели. И даже сам виноватым чувствует: нет, так работать нельзя…

            …Он шагает крупно, резко, и мы едва поспеваем за ним. Сегодня он принимает «отметку» у строителей, одну из бесчисленных галерей в цехе. Начальник участка Нукен Канапинович Канапин поминутно вытирает вспотевший лоб. Ай, до чего придирчив Демченко! Ничего от него не ускользнет. Там – опалабку не убрали, там – щель видна.

            Осмотрев все, Геннадий Семенович подписывает акт, а Нукен Канапинович вытирает лоб в последний раз…

            Так мчится день: планерки, оперативки, комиссии, акты.

            В первом квартале 730 года цех обогащения должен выдать 200 тысяч тонн концентрата. Это много.

            Это – третий комбинат начальника цеха.

            Первый – Магнитогорский. Здесь он окончил институт, постиг начала профессии.

            Второй – Кремиковский металлургический комбинат в Болгарии. До сих пор хранятся у него пластинки болгарского языка и фильмы, снятые своей камерой. Вот уже четыре года в Лисаковск идут письма от механика, верного друга Младена Симова.

            Третий – Лисаковский. Здесь он учит других. С удовольствием замечает, как уверенней с каждым днем становится молодой народ. Леонида Титова вскоре после института он назначил начальником смены. Сейчас думает назначить начальником другой смены Леонида Крюкова, тоже недавнего выпускника.

            Три комбината – и вся жизнь.

            Пять обычных людей. И произошли в их жизни примечательные события: девушка-литовка переступила через свою несмелость, парень-казах выучился на экскаваторщика, благодаря русскому учителю, а теперь сам стал наставником для русского, братья белорусы побратались с чувашом, казахом, украинцем. Пять обычных судеб, пять глав из поэмы «Лисаковск». Строку за строкой чеканят подъемные краны, мастерки, ковши экскаваторов.

            Авторы поэмы – люди 37 национальностей.

                                                                        Ю.Киринициянов