Юрий Богданов. Это было строго секретно для всех нас

Отрывок из книги, в которой мы узнаем немного о сталинских годах

Основной канвой повествования книги является жизненный и служебный путь генерал-лейтенанта Николая Кузьмича Богданова, в течение 30 лет занимавшего руководящие посты в органах государственной безопасности СССР. На основании изучения значительного объема секретных архивных документов автором выдвинуты собственные версии причин “массовых репрессий” и иных событий, происходивших в Советском Союзе в недавнем прошлом.  

ДЕЛА КАЗАХСТАНСКИЕ 

Из шестнадцати главных административных единиц Казахстана обратим наше внимание на Кустанайскую область, поскольку по делам именно в ней Богданову Н.К. через много лет были предъявлены обвинения, обоснованность которых, по имеющимся в нашем распоряжении сведениям, весьма сомнительна.Центральный Комитет компартии Казахстана принимал грозные постановления в отношении практически всех областных руководителей, но Кустанайская область огню критики подвергалась чаще и сильнее других. Для оказания помощи в работе в эту область на длительные сроки командировался третий секретарь ЦК М.Салин. На V пленуме ЦК КП(б)Казахстана в июне 1941 года отмечалось, что Кустанайская область, несмотря на серьёзную и систематическую поддержку ЦК и СНК республики, за последние два года не улучшает положения в области, особенно в части руководства сельским хозяйством. В самом деле, в прошлом году Кустанайская область была одной из самых отстающих областей по подъёму паров, уборке и заготовке сельхозпродуктов. Подъём зяби провели хуже, чем во всех областях республики. Весенний сев текущего года завершили также хуже всех областей. Массово-политические кампании и те проходили в этой области очень трудно. Так, подписку на заём обеспечили только на 78,5% (а все остальные области на 95,8%), и даже реализация лотереи Осоавиахима оказалась самая отстающая. Первопричину всех неурядиц в этой области республиканские партийные вожди видели в крайне запущенном состоянии всей партийно-политической и культурно-массовой работы. Организационные выводы не заставили себя долго ждать. В конце сентября 1941 года вышло постановление, гласившее: ЦК КП(б) Казахстана считает, что Кустанайская область и её первый секретарь т. Журин проявили нетерпимое, тем более в условиях войны, безответственное, формальное отношение к выполнению важнейшего задания партии и правительства по хлебоуборке,... в результате чего в ряде районов своевременное окончание хлебоуборки поставлено под угрозу провала, отсюда создалась опасность гибели урожая на значительных площадях. Объяснения Журина со ссылкой на позднее созревание хлебов, погодные условия и др. не были приняты во внимание. Наоборот указали, что Кустанайская область отстаёт и по всем остальным работам, руководители обкома не обеспечили перестройки на военный лад, не сумели мобилизовать партийную организацию на выполнение задач, либерально относились к нарушениям дисциплины. Несмотря на оказанную помощь (в область направили 366 лучших комбайнёров и 120 руководящих работников и специалистов), а также строгие предупреждения, первый секретарь обкома оказался неспособен сделать правильные выводы. В результате Журина Н.И. сняли с руководства обкомом, а председателю облисполкома Каримбаеву объявили выговор с предупреждением. Новым первым секретарём на заседании бюро Кустанайского обкома по рекомендации центра избрали заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК Мельникова В.Ф. .Новому хозяину области относительно недолго удалось просидеть в своём руководящем кресле, поскольку он начал проводить чрезвычайно жесткую линию управления, устроив буквально кадровую чехарду, беспрестанно снимая со своих постов секретарей райкомов, председателей колхозов, директоров совхозов и других руководящих работников. Но сначала за свою нерадивость поплатился представитель центра, постоянно курировавший Кустанайскую, Северо-Казахстанскую и ряд других областей. 17 октября 1942 года за необеспечение руководства, за примиренческое отношение и прямое попустительство антигосударственным действиям в хлебозаготовке был снят со своего поста третий секретарь ЦК Салин, находившийся свыше двух месяцев в областях, но не принявший всех мер к ликвидации позорного отставания колхозов и совхозов в хлебозаготовке. Поскольку по всем видам работ Кустанайская область многие годы постоянно находилась в провале, то местному руководству, чтобы оправдать себя, необходимо было найти козла отпущения, выявить каких-либо врагов, которые якобы мешали надлежащим образом налаживать работу. Таковыми, очевидно, оказались причины возникновения в области агентурного дела Националисты, начавшегося ещё в 1939 или 1940 году и со временем расширившего свои масштабы.

Насколько удалось установить из различных документов (самого дела в нашем распоряжении не имеется) по сообщениям осведомителей (как потом заявили - провокационным) областному Управлению НКВД стало известно о проявлении антисоветских националистических настроений среди казахов, в том числе относившихся к достаточно высокому уровню руководителей. В общем-то, ничего странного в этом не было и, как мы уже отмечали ранее, национализм не обошел Казахстан стороной. Так что поверить в информацию, представленную агентурой, не являлось чрезмерным, тем более в те непростые годы. А с началом войны к националистической пропаганде прибавились ещё антисоветские действия пораженческого характера. По имевшимся в Кустанайском областном Управлении внутренних дел материалам с согласия ЦК КП(б) Казахстана и санкции НКВД СССР в конце 1941 года были произведены аресты. Сначала был взят под стражу председатель Семиозерского Районного Исполнительного комитета Сандыбеков. На допросе арестованный сообщил, что был завербован бывшим заместителем прокурора Кустанайской области Кокемановым (работавшим в то время помощником прокурора Акмолинской области) и редактором дивизионной газеты Бектуровым. Кроме того, подозреваемый дал показания на заместителя председателя Кустанайского областного суда Нурумова, на заместителя прокурора области Ишанова, на заместителя заведующего отделом обкома Ибрагимова, помощника областного прокурора Исмагамбетова и ещё на несколько других работников суда, прокуратуры и местной печати. Арестованные допрашивались в Кустанае, а затем отправлялись в Алма-Ату, где и проводилось дальнейшее следствие. Так что разработка дела Националисты не замыкалась только на одну Кустанайскую область.Вот как, например, докладывал об одном из арестов начальник секретно-политического отдела УНКВД по Кустанайской области Рупасов. Ибрагимова арестовали 16 июля (1942 года) и в тот же день направили в Алма-Ату. Решили испытанным путём через Балхаш самолётом. Это значительно ускорит его прибытие в Алма-Ату. С ним (Ибрагимовым) ни о чём не говорили, только заполнили анкету и оформили официальную часть протокола допроса. Прошу иметь это в виду.Все арестованные признали своё участие в антисоветской националистической организации и показали на существование руководящего центра в составе третьего секретаря ЦК КП(б) Казахстана Салина, заместителя заведующего отделом кадров ЦК КП(б) Казахстана Бозжанова и наркома земледелия Казахской ССР Даулбаева. Как видим, дело вышло на достаточно высокий уровень и в нём оказались замешаны люди, прекрасно знавшие закон и, более того, отвечавшие за правильность его исполнения. Что побудило их оговаривать своих руководителей и коллег по работе - сейчас трудно судить. Позднее всё списали просто на извращенные методы ведения следствия. Но, когда ниточка потянулась, всего по этому делу было арестовано 130 человек, в том числе 26 работников партийных, советских, административных органов и 19 председателей колхозов. В общей сложности по показаниям арестованных проходило более 500 человек, среди которых было 4 члена ЦК КП(б) Казахстана, 2 секретаря обкомов партии, 4 председателя облисполкомов и 34 секретаря райкомов партии. О каких же успехах в сельском хозяйстве или правильности кадровой политики в Кустанайской области могла в такой обстановке идти речь?

Нарком внутренних дел республики Бабкин А.Н. был обеспокоен подобным развитием событий. В декабре 1941 года он направил в командировку в Кустанай бригаду во главе со своим заместителем майором ГБ Богдановым Н.К., в составе начальника Секретно-политического отдела капитана гб Головкова М.Н. и других работников наркомата с тем, чтобы ознакомиться с ходом следствия и разобраться с вопросом на месте. Бригада работников наркомата изучила материалы следствия и допросила арестованных. В то время по ряду националистических групп в Кустанайской области было арестовано порядка 50 человек. Все допрошенные подтверждали свои прежние показания и указывали на Нурумова, Ишанова и других как принадлежавших к антисоветской националистической организации. Вместе с тем, в показаниях имелось много противоречий, на что и было обращено внимание.Сложность проведения доскональной проверки следственного дела заключалась в том, что работать с агентурой и арестованными, которые являлись жителями аулов отдалённых районов, находившихся за сотни километров от областного центра, было нелегко, так как работники наркомата (за исключением, может, Головкова М.Н.) свободно казахским языком не владели, а их визави не знали русского языка. В связи с этим все беседы проходили через казахов-переводчиков, квалификация которых была низкая, и они не могли передать всех тонкостей существа вопроса. С другой стороны, под следствием находилось много представителей интеллигенции - работников суда и прокуратуры, руководителей партийных и советских органов, сотрудников прессы, которые, казалось бы, должны были отдавать себе отчёт в том, что они говорят, какие дают показания. Однако в ряде случаев правдоподобность сообщавшихся ими сведений вызывала сомнения. Например, при контрольном допросе упоминавшегося нами Нурумова, который проводили вместе с начальником областного управления Забелиным ответственные работники наркомата Богданов и Головков, обвиняемому был поставлен прямой вопрос: Понимает ли он (Нурумов) всю ответственность за свои показания в случае оговора им перечисленных лиц, то есть дачи ложных показаний?” На это Нурумов заявил, что, являясь судебным работником, понимает и готов нести всю ответственность. Это и было записано в протоколе допроса. Однако и при этом условии сомнения в правдивости слов Нурумова оставались, особенно у Головкова М.Н., и он говорил Богданову Н.К., что радоваться и потирать руки не следует, так как показание провокационное и оно принесёт неприятности .

23 декабря 1941 года решением бюро ЦК КП(б) Казахстана Нурумова Д. освободили от работы заместителем председателя областного суда по уголовным делам как неоправдавшего доверия. Этим же постановлением сняли прокурора Кустанайской области Хаятдинова И.А. как необеспечившего руководство. По результатам работы бригады наркомата перед руководством и работниками  Кустанайского областного управления НКВД была поставлена задача разобраться в противоречиях следственного дела и внести необходимую ясность. Каких-либо данных о провокационной деятельности агентуры выявлено не было. Тем более речи не шло ни о каких извращенных методах следствия. Лично я абсолютно уверен, что если бы Богданов Н.К., имевший за плечами горький опыт 1937–1938 годов, обнаружил применение к арестованным на допросах незаконных методов следствия, он немедленно пресёк бы такие действия и доложил о них наркому. Кроме того, было дано указание прекратить аресты, но, как выяснилось в дальнейшем, оно оказалось нарушено.После окончания проверки была составлена докладная записка за подписями Богданова Н.К., Головкова М.Н. и Забелева И.И., в которой указывалось, кто арестован по имеющимся следственным делам, какие даны показания и какие в этих показаниях имеются противоречия. Сообщалось также о задачах, поставленных Кустанайскому УНКВД. Эту докладную записку Богданов Н.К. представил наркому Бабкину А.Н., после чего занялся своими текущими делами.

В дальнейшем Богданов Н.К. напрямую не занимался, а тем более не руководил разработкой дела о Националистах, поскольку значительную часть времени находился в командировках, хотя, как заместитель наркома, был в курсе происходивших событий.Данному следственному делу тогда придавалось большое значение, так как показаниями арестованных изобличалась большая группа ответственных работников. В Алма-Ате дело велось сотрудниками Следственного и Секретно-политического отделов Казахстанского Наркомата внутренних дел. При этом постоянно осуществлялась проверка хода следствия. Несколько раз передопросы вели прокурор отдела по спецделам прокуратуры СССР Гершанов, заместитель прокурора СССР Сафонов, помощник начальника следственной части по особо важным делам Кушнарёв, начальник отделения 3 Управления НКВД СССР Гольдин. В этой работе принимали также участие работники прокуратуры Казахской ССР. Такая весьма внушительная и высококвалифицированная команда вряд ли не усмотрела бы серьёзные огрехи в следственном деле.Нарком внутренних дел Казахстана Бабкин, сам вместе со своим начальником 3 Управления Новиковым участвовавший в передопросах обвиняемых, доложил на бюро Казахстанского ЦК о ходе следствия. Какие конкретно решения принял высший партийный орган республики, сказать трудно, поскольку важные решения по НКВД хранятся в недоступной нам особой папке. Однако вопросу было уделено серьёзное внимание, потому что в начальный период войны, ознаменованный наступлением немецких войск на территорию СССР, поступил ряд сигналов о появлении пораженческих слухов среди населения, особенно среди ссыльных, высланных и переселенцев. В соответствии с указаниями Московского ЦК все члены Центрального Комитета и Совнаркома Казахстана с группами работников выезжали в области и районы, где проводили совещания актива по вопросам усиления работы среди населения и повышения бдительности. В частности, с такой миссией Богданов Н.К. выезжал вместе со вторым секретарём ЦК Казахстана Шаяхметовым Ж., с которым проехал значительную часть районов Карагандинской, Акмолинской, Северо-Казахстанской и Кустанайской областей. Вместе с тем следственное дело не стояло на месте. Решением бюро ЦК КП(б) Казахстана от 31 июля 1942 года начальника Управления НКВД по Кустанайской области Забелина И.И. освободили от занимаемой должности, а на это место назначили Сербунова В.П., ранее работавшего заместителем начальника УНКВД по Карагандинской области. Эти вопросы были направлены на согласование в ЦК ВКП(б). Новый начальник областного НКВД вместе со своими помощниками Рупасовым и Чирьевым, несмотря на имевшееся категорическое запрещение, продолжили аресты, правда, теперь больше под флагом борьбы с байско-мусульманским элементом. Так, в июле 1942 года Чирьевым в Амангельдинском и Тургайском районах было арестовано 7 человек. В другом районе сняли группу по разработке Феодалы в количестве 6 человек. Есть характерные черты вредительской деятельности, - сообщил Рупасов в центр.

В конце концов, затяжным Кустанайским делом о Националистах занялись московские власти, и материалы передали Особому совещанию НКВД СССР. Следует отметить, что этому внесудебному органу приказом наркома № 001613 от 21 ноября 1941 года, объявившему постановление Государственного Комитета Обороны № 903сс от 17 ноября 1941 года, было предоставлено право выносить меры наказания по особо опасным преступлениям против порядка управления СССР вплоть до расстрела. Очевидно, для того чтобы в условиях военного времени пресечь возникшую бузу и навести порядок в глубоком тылу, Особое совещание 9 декабря 1942 года вынесло постановление об осуждении к высшей мере наказания (расстрелу) 3 человек: Сарсанова - заведующего отделом агитации и пропаганды редакции газеты Социалистический Казахстан и упоминавшихся выше работников прокуратуры Кокеманова и Ишанова. Пять человек были осуждены на 10 лет лишения свободы каждый. Из руководящего центра никто в судебном порядке не пострадал. Третий секретарь ЦК Салин, как упоминалось нами в начале главы, ещё до решения Особого совещания был снят постановлением бюро ЦК со своего поста и выведен из состава членов бюро ЦК КП(б) Казахстана как несправившийся с работой и за эту провинность направлен в Южно-Казахстанскую область на должность второго секретаря обкома (затем он стал там же председателем облисполкома). Члены ЦК Бозжанов и Даулбаев, называвшиеся в качестве одних из руководителей националистического центра, сохранили свои должности и положение в высшем партийном органе и многие годы исполняли возложенные на них обязанности. Остальные “националисты” отделались, видимо, лёгким испугом. Так бы это следственное дело и кануло в Лету наряду с тысячами других подобных внесудебных произволов. Однако родственники восьмерых, жестоко наказанных Особым совещанием из полутысячи человек, которые привлекались по этому делу, да и сами пятеро осуждённых, находившихся за решеткой, стали активно писать жалобы, требуя разобраться с неправедно решенным вопросом. На сигналы надо было реагировать. В связи с этим дело перепроверялось местными органами госбезопасности, а в 1943 году в Алма-Ату специально приезжала бригада НКВД СССР. Теперь следовало найти виноватых в нарушении социалистической законности. В результате проверки агентурных и следственных материалов усмотрели наличие провокационных донесений агентуры и фальсификацию показаний арестованных. Было признано, что националистической организации не существовало, а имелись лишь отдельные антисоветские группы. Некоторые дела прекратили, часть осуждённых освободили, а остальным подтвердили срок наказания за конкретные факты антисоветской деятельности. Полностью реабилитирован не был никто. Чтобы приструнить исполнителей дела, указали на то, что работники, проводившие следствие, применяли к тому времени ставшие незаконными методы, которые давно требовалось сдать в архив, поскольку всё это отменили известным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия от 17 ноября 1938 года, подробно освещавшемся нами в главе 15. Остаётся неясным, как все эти нарушения не были замечены раньше всеми перечисленными выше представителями республиканской и союзной прокуратуры. В нашем распоряжении имеется небольшая выписка из дела Особой тройки, стр.104, в которой приводится часть докладной записки Павлова и Новикова наркому госбезопасности СССР о проверке материалов по делу Националисты от 30 июля 1943 года, где сказано: Несмотря на явно сомнительные показания арестованных, о чём в своё время бывший заместитель наркома внутренних дел КССР Богданов ставил в известность т.Бабкина, следствие по делу продолжалось в том же направлены. Материалы проверки, проведенной в 1943 году, были доложены  верховному вершителю судеб советского народа - Центральному Комитету ВКП(б). С его ведома работники, виновные в фальсификации следственных материалов, понесли наказания. При этом Богданову Н.К. не предъявлялось никаких претензий. Более того, после того как он сам стал наркомом внутренних дел Казахской ССР, то своей властью объявил взыскания перешедшим в его непосредственное подчинение Рупасову, Чирьеву и другим работникам Кустанайского УНКВД за то, что они не выполнили указание о немедленном прекращении арестов по делу о националистах. Особое совещание при НКВД СССР, по-видимому, ещё дважды по Казахстанскому делу принимало постановления от 14 февраля 1945 года и от 9 декабря 1947 года, но существо этих решений нам не известно. 

Приказом НКВД СССР № 1090 от 7 мая 1943 года полковник ГБ Богданов Н.К. был назначен народным комиссаром внутренних дел Казахской ССР.