По архивным материалам
Кустанайскому районному исполнительному комитету
От Бондуровского Филиппа Федоровича, Кустанайского района, Сергеевского сельсовета, поселка Балыктинского
Жалоба
Неоднократно было мной вам подана жалоба о незаконном отобрании моего имущества Сергеевским сельсоветом. Как можно выразиться ночной грабеж и анархия полная. Ибо вся отнятая одежда разделенная между собой по начальству. Прошло уже 1 год и 11 месяцев и никак не могу вышестоящие органы побудить, дабы разобрали и уточнили это дело и положение и установили революционную законность и справедливость. А посему прошу Вас районный исполнительный комитет разобрать мое дело и сделать законные выводы.
Неоднократно описывал о своей биографии жизни, но вынужден еще описать.
С 12 лет, то есть с 1904 года работал у помещика Белова на Украине в Херсонской губернии без выхода 4 года. В 1907 году родители переезжают с Украины Киевской губернии, города Чигирина в Троицкий район, Михайловскую станицу, поселок Алексеевский, где опять мы все и я в этом количестве 5 человек братьев нанимаемся в батраки к Пашкову. Проработав 2 года перехожу к Виноградову Василию в этом же поселке на обучение в кузницу. Проработав 2 ½ года в 1911 году получился в этой местности неурожай, я же с отцом едим на Азовское море в город Геническ, где отец поступает грузчиком, а я поступаю на пароход нанимаюсь в городе Геническ к одному мужику и работаю на лошадях извозчиком, а летом опять на пароход и так проработал три года. В 1914 году забирают меня в старую армию. И тут же немного поучив и в бой пробыл 1 месяц, в бою меня ранило, отправляют на излечение в город Киев, где после излечения перехожу в Киевский конский запас и работаю до 1917 года.
Во время революции участвовал вместе с рабочими и дрались под стенами Киевского арсенала против гетмана Петлюры, где был опять ранен в 1918 году направили в охрану Раковского и Подвойского через три месяца переводят в конский запас по ковке лошадей кавалерии. В 1919 году демобилизовавшись и поступаю на завод Винокурову, где проработал до 1922 года включительно. В 1923 году по просьбе родителей приезжаю в Кустанайский район в поселок Богородский Ново-Ильинского сельсовета, но так как дома было не на что жить, ибо нас осталось 4 человека без родителей, братьев, и скота 3 лошади и 2 коровы, а всего семьи 10 человек, то я решил опять идти в батраки и поступил в поселок Каратомар к некому кулаку Калине Алексею, но проработал всего лишь 4 ½ месяца и рассчитался и тут же общество Ново-Ильинского поселка и Богородского избрали членом правления кредитного товарищества, где работал в качестве председателя по 1927 год по июль месяц. По отходе из кредитного товарищества опять не на что было жить и решили с братьями купить 3-ю часть ветряной мельницы, но продержали ее всего лишь 8 месяцев, так как никто не захотел к ней ходить, решили ее продать и тут же мы с братьями разделились. Т в 1927 году при помощи граждан поселка Богородского дали мне помощь и я купил себе кузнечный инструмент и начал работать в кузнице и занимался сельским хозяйством. В 1927 году купил лошадь, ходок и 2 телочек и в 1928 году когда приезжал в Новоильинский сельсовет товарищ Ирназаров, было ему подано заявление о негодном участке поселке Богородского для сельхозхозяйства то товарищ Ирназаров разрешил расселиться и нас переехало в поселок Балыктинский 22 семейства. В 1928 году переехавши, у меня телки выросли и уже стали две коровы и одна лошадь рабочая и один жеребенок 3-х лет и ½ часть лобогрейки и ½ часть веялки и 3 штуки овец и вот все мое хозяйство, которое все находится в колхозе окромя одной лошади, ибо идя сын в Красную Армию ее продали.
В 1929 году когда началась в нашем районе коллективизация, я стал одним из организатором колхоза «Донбасс», что может подтвердить вся масса поселка Балыктинского, особенно товарищ Федоров Степан. Было мне неоднократно и морда бита от кулаков и выбивались окна в правлении колхоза и гадили на столах и изрывались списки и рвались и издевались над портретами вождей, как то Ленина и Сталина, но все же меня не остановили и этим благодаря председателю райисполкома товарищу Шаповалову и 25-тысячнику товарищу Опокину, которые действительно давали мне помощь и таким путем наша организация завершилась успехом. При организации я первый все свое имущество окромя коровы и овец обобществил. В 1929 году избирает меня масса в правление колхоза, что и руководил бессменно по 1933 год август месяц. И с 1928 года по 1933 год был бессменно членом сельсовета как-то Балыкты и Сергеевке. Что же получилось в 1933 году, когда я почувствовал у себя пошатнувшееся здоровье и усталость, а болезнь у меня порок сердца и сильно стал нервничать потому что мне приходилось работать целыми сутками, а что особенно когда по усмотрению районных организаций влились в наш колхоз поселки Каратомарский и Белозерский, колхоз «Красный Октябрь» и колхоз имени Сталина, то я как бы один на три колхоза кандидат партии (ВКПб) то мне очень стало трудно и сами рвачами и ворами, и что хотите и стригунцами время выезжают в поле и ловит, всячески старались подорвать колхозное строительство. Я же начал просить как в райкоме и райисполкоме и в политотделе себе помощи сильного хозяйства коммуниста то райком и политотдел согласились с переводом, а райисполком настаивал о переводе в председатели сельсовета, но все же не перевели и дали мне в помощь товарища Хрипуна, которого я добился провести его в зампреды и в скором времени дали комсомольца товарища Белушкина. Проработали два месяца и ревизионная комиссия и массы стали мне заявлять о том, что товарищ Хрипунов самовольно выписывает себе с кассы в неограниченном количестве денег и продуктов питания. Я же ответил ревизионной комиссии и массе, что я проверю сам. Когда я потребовал от кассира колхоза Титова Артема кассовую книгу и действительно убедился, что один человек за две недели то есть 14 дней выписал себе 360 рублей меня это поразило, и я конечно сказал кассиру Титову, что если что выдаст без разрешения и постановления правления, то та сумма ложится на тебя. На другой день, уезжая в город, дал распоряжение выехать кузнецам в поле в тракторную бригаду и отремонтировать тракторные прицепные орудия для вспашки паров, а сам уехал зазапчастями для сенокосилок. Не зная ничего пробыл там в Кустанае трое суток, когда же я выехал со двора то товарищ Хрипунов отменил выезд кузнецам и заявил им вы его не слушайте, а слушайте меня, выпрягайте лошадь. Через трое суток я приехал, приезжает бригадир тракторной бригады и заявляет мне что товарищ Бондуровский составленный акт на тебя о простое 4-х тракторов, сегодня 4 сутки. Меня поразило, здесь же сидит товарищ Хрипунов. Я не зная ничего, вызываю старшего кузнеца Вальца Эдуарда и говорю, что причина простоя 4-х тракторов 4 суток выходит 384 тракторочасов отнимается за ваш счет, а что получит этот акт МТС, то будем и судить вас, за срыв паровой вспашки. Товарищ Вальц кузнец прямо сказал при Хрипунове, товарищ Бондуровский причина не наша, вот сидит товарищ Хрипунов, который нас не пустил и сказал выпрячь лошадь и сказал, чтобы мы тебе не подчинялись. Меня это поразило, но я ничего не сказал, сели с бригадиром и составили акт о причине простоев тракторов, и указали, как это так получилось. Далее выехал в бригады в поле, когда слышу возгласы, что мы все голодные, что нечего варить. Я же отвечаю, у нас есть 40 килограммов муки, буду давать понемногу затеруху, все же массу успокоил. Приезжаю домой, захожу в кладовую, к кладовщику Гулаку Данилу, и говорю, чтобы эти 40 килограммов так распределил, чтобы эти 40 килограммов хватило на две недели, а там начнется хлебоуборка, надо как-нибудь выходить из этого положения, то кладовщик Гулак заявляет, что не 40, а 22 килограмма. Я же не верю, говорю, а остальные где, он говорит, когда ты выехал в Кустанай, товарищ Хрипунов взял 18 килограмм. Опять новое дело. Я взял у кладовщика раздаточные ведомости и проверил у себя в кабинете. Что же получилось. За 14 дней взято товарищем Хрипуном на одного человека семьи ишо его здесь не было 48 килограмм. Вызываю товарища Хрипуна в кабинет, была еще член партии товарищ Попова от райкома и в этот момент приехал председатель сельсовета товарищ Лукашов и мы сидя 4 человека коммуниста я же начал говорит, товарищ Хрипунов считаю такие поступки никуда не годные. Товарищ Лукашов недолго думая, отвечает, а что тебе мало этого, он должен брать 50 килограммов в неделю и обращается к Хрипунову и говорит ты его не слушай, а бери сколько вздумаешь. Я только ответил, что масса будет говорить, они отвечают, а что нам масса. Товарищ Попова сказала, что это будет беззаконие, что они ответили. Мысюра приехали жить не на пайку, бери и ты. Я же конечно заявил, мне товарищи не жалко, бери ты на свои заработанные трудодни, но только беда в том, что я думал как-нибудь додышат этим хлебом для всех бригад до нового урожая, а теперь что будет, как выйти из положения. Они смеются, хозяин найдет. Это может подтвердить ревизионная комиссия и кассир Титов и кладовщик Гулак Данил.
Третий случай. Приехал из райкома от редакции «Степной коммуны» уполномоченный товарищ Нога Кирилл, и говорит, товарищ Бондуровский, давайте выедем по бригадам, это было в начале хлебоуборки. Ну чтож, отвечаю, давай поедем. Приехали в первую бригаду, побывали, проверили качество уборки, переехали во вторую, и со второй в тракторную, тоже проверили и оттуда едем в третью тракторную бригаду. Когда подъезжаем к третьей бригаде, с другой стороны раньше нас подъехал председатель сельсовета товарищ Лукашов. Когда мы с товарищем Ногой подъехали, сидит Лукашов и Хрипунов и секретарь ВЛКСМ Белушка и собралась масса возле них и начали кушать арбуз. А тут дождик начался. И мы остановились. Привязал я лошадь, подошел, поздоровался и тут же ушел по проверке качества уборки на полосы, но дождь все усиливался. Возвращаюсь обратно захожу на ток, где было бричек 50 привезенной пшеницы. Тут же подошел и товарищ Нога, смотрим на ток, полное безобразие. Амет не подгребенный колосу везде и всюду полно, зашли на другую сторону амета, наткнулись на кучу зерна с землей так приблизительно пудов на 18 или на 20 раскрытый под дождем мочится. Я тут же подозвал бригадира Федоренко Ивана, который там же возле всей массы сидит. Он подошел, я спросил, сколько у тебя рабочих, он ответил. Я конечно стал ему говорить, когда ты был сам хозяин, обращался ты так безобразно и умышленно к хлебу, или нет. Ты смотри вы заняты там разными баснями, а бросили неподгребенный амет хлеба и почему не отправили это зерно в колхозный амбар. Но безусловно поругал бригадира крепко, когда начали мы с товарищем Ногой Кириллом отъезжать, то слышим оттуда Хрипуна – Какой хозяин, гнать его надо, я вам говорил надо вспять, а вы боитесь, что дело без него не пойдет, что лучше пойдет. Товарищ Нога Кирилл это все описал в газету и продернул всю третью бригаду Хрипуна и Белушку и Лукаша, вот когда прочитали в газете, то товарищ Хрипунов мне говорит, что я двух председателей колхоза сдал под суд, ну туда тебе и дорога, и с этого момента начали себе подбирать кампанию и набрали самых рвачей, лодырей, крикунов, горлохватов и пошло подсиживание, что может подтвердить как товарищ Кирилл Нога и можете спросить любого честного колхозника, ударника труда, они же скажут что на их сторону перешли разные Хорошилы, Молчаны, ну ряд таких же летунов, которые не хотели переживать на первых года молодой организации трудности и всячески старались подорвать строительство. Они хотели это же устроить в начале 1932 года, но когда выехал председатель РКИ товарищ Петров и секретарь райкома товарищ Раздобреев и председатель областного исполнительного комитета товарищ Иванов, и уполномоченный товарищ Лавров и собрали заседание, проверили мои документы, выслушали биографию моей жизни и после собрали общее собрание. Там было выступление со стороны как то Хорошилов и ряд таковых, который кричали, что он кулак сидит в правлении, одетый, а мы все голые, он нас гонит на работу. Выслушала все это комиссия и дала свое заключение, что лишь потому кулак, что не снял с себя одежды и не дал им одеться, и предложили на общем собрании, чтобы таковых, как Хорошилов и ряд других гнать с колхоза. По весне 1933 года они спели свою песенку, а посему считаю, что отобрание имущества незаконно и прошу вас разобрать мое дело. Если понадоблюсь лично и остальные нужно представить документы сообщите мне. В августе месяце выехать могу, ибо описать всего не могу, очень много надо описать. Ну хочу описать немного, как прошло снятие и отобрание имущества. Когда я начал замечать, что товарищ Хрипунов уже открыто ведет агитацию против меня не зная моей жизни, хотел даже проверить документы и те заслуги, которые я получал от райисполкома благодарные телеграмма и от области почетную грамоту и участвовал на 1-м всесоюзном съезде, то я прямо заявил политотдел. Я просил снятия меня или же замены товарища Хрипунова другим, то товарищ Хрипунов узнал это, напился, пьяный бросая фуражку об стол, говорил, все равно сдам под суд. Товарищ Уманский, начальник политотдела сперва согласился заменить товарища Хрипунова, но через неделю приехали с товарищем Беляковым и созвали заседание, и поставили вопрос, о замене нового председателя. Когда был вопрос от членов правления о причине снятия Бондуровского и замене другим, товарищ Уманский сказал, что старый работник уже притупился, а Хрипунов выступил и сказал, что коммунисты на одном месте долго работать не могут и не должны. Тогда правление сказало, раз такое партийное постановление и порядок, то мы не можем стоять против, на что можно спросить старое правление и проверить протокол заседания, а общее собрание проходило так как во второй бригаде. Масса заявила что нам надо нового руководителя не надо, старый ничего, то товарищ Лукашов, проводивший собрание заявил, голосуем, кто против партии и советской власти, кто же подымит, тогда женщины и девки только ухнули. Этому есть свидетели. С района тогда был казах, фамилию его не помню, но по можно найти по документам он выезжал судить в наш колхоз товарища тракториста Федорова Александра за изжог трактора. И так прошло мое снятие. Я же перейдя на простого колхозника, поступаю работать к кузнецу. Проработав два месяца с 25 августа по 7 октября что за это время получалось. Тогда произошел такой случай. Заморозили 8 гектаров бахчи и допустили осыпание 200 гектаров проса. Правление, то масса на общем собрании задает вопрос правлению, кто виновный во всем этом. Правление конечно отвечает мы, и вдобавок если хотят овощи замороженные, собрали и привезли их, то был бы для свиней корм. Они не доумели, и разрешили запустить табуны скота. Все 8 гектаров перетоптали с землей, масса же начала говорить. Выезжает с МТС, то есть с политотдела товарищ Николаев (НКВД) и вызывает меня и говорит, ты товарищ Бондуровский должен крепко связаться с новым правлением и пособлять им активно. Что мною было предложено новому правлению, но они от моих услуг отказались. Тогда товарищ Николаев говорит, раз такое дело, раз такое дело, то тогда тебе товарищ Бондуровский надо выехать на некоторое время, чтобы масса перестала тебя вспоминать, и позабудет. Жене разрешили остаться. Я же не думая ничего, и чувствуя себя невиновным, пришел домой и заявил жене, что такое положение. Жена долго не разрешала, но я все добился того, раз вышестоящие органы говорят надо подчиниться, то и 14 октября 1933 года выехал на станцию Бреды, поступил на работу и проработал одну неделю, написал жене 4 письма, но эти письма все были перехвачены Хорошиловым Тимофеем почтальоном, то есть разносчиком, жена не получили ни одного. Лишь узнала через людей, которые видали в Бредах и передали адрес. 24 октября 1933 года я получаю от жены письмо, что ее обобрали. Пришли ночью в 2 часа: уполномоченный Хоцкий Илларион, Кондаков Леонтий, счетовод колхоза Торчитский, Молчанов Степан, Лубинский Иван и стучат в землянку. Жена, не подозревая ничего, открыла. Они зашли и говорят, что вставай, пришли делать опись имущества. Жена говорит, приходите завтра днем, они же категорически заявили, что сейчас. Не дали ей одеться и в одном белье заставили держать лампу и пошли в нетопленную переднюю хату холодную, где стоял сундук и начали все рыться в сундуке. Жена заявляет, почему вы не пишите все в роспись, ответ был от Хоцкого, ни твое дело, тогда жена говорит, держите лампу, я не могу держать, ибо это все незаконно, я в одной рубахе замерзла, надо одеться. Хоцкий сказал, держи лампу, а Кандакову сказал держи дверь не пускай, пусть мерзнет и держит лампу. Тогда жена говорит, как хотите, я вынуждена лампу бросить, ибо сильно замерзла, тогда Лубинский сказал, что мы сделаем, пусть оденется. Прошло уже два часа, что получше переписали и ушли. В 7 часов утра пришли опять забирать. Жена же стала не давать и уцепилась за корову. Товарищ Белушка и товарищ Молчан ударили ее по ноге и заставили слечь в постель. При ударе видели женщины Писаревская Евдокия, Гулакова Меланья. Но как уже и вся другая масса была напугана, ведь заявлял Хрипунов, кто будет защищать Бондуровских, то тому тоже таково будет. Напуганные женщины скрылись с глаз. Когда жена слегла в постель, они уже хозяйничили как хотели, ибо масса уже вся боялась на все это смотреть. Оставили 13 курей, но на другой день товарищ Хоцкий послал ребят Кравченковых украсть и этих. Когда жена утром вышла смотрит, замок сорван в сарае, нет ни одной курицы. Они увидела Хоцкого и спрашивает, кто украл куриц, а он отвечает что это я к тебе послал. Жена заплакала и начала просить чтобы дали ей копию описи. Они ответили, что никаких копий нет. В ночь на 24 пришли вторично и начали в амбаре и по печкам что-то искать. В амбаре все сковыряли ломами и все искали неизвестно что. Потом ушли. Утром пришли снова. Начали забирать муку полученную мною авансом в колхозе, сын 16 килограммов, масла 8 килограммов, хозяйственное мыло 3 килограмма, картошки 80 пудов едомой, 35 пудов семенной, 35 кормовой, 50 штук тыквы едомой и кормовой 100 с лишним, 150 яиц, тушу мяса бараньего.
Через несколько дней приходит опять Тоцкий часов в 11 ночи, стучит. Жена решила не пускать и заявила пусть приходит днем. Он же силой сорвал запоры у дверей и вошел. Привел 12 человек мужчин казахов и сказал, что это тебе квартиранты. Жена в слезы, до коль вы будете издеваться надо мной, разве к женщине приводят мужчин на квартиру, а Хоцкий ответил, пусть живут. Тогда жена одевается, оставляет остатки того что не забрали и уходит в поисках ночевки. Но поскольку основная масса напугана, никто не пускает и говорит боимся, как только узнают, что пустили, то так и с нами поступят. Но на конец все же брат решился пустить. На другой день поутру пошла то оказалось, что сапоги женские, и чайные ложки и так кое-что пропало. Тогда жена в полном отчаянии приезжает ко мне. Вот такое было положение.
Но все же меня поражает, как Хоцкий Илларион, как уполномоченный поселка такую беззаконность творил, и тут же передает жене, как делились, как во время дележа чуть разодрались, и начали ругаться между собой. И вот таким путем я стал для них кулаком и разлагателем колхоза. Из своего безвыходного положения, что разделили между собой и то Сергеевский сельсовет приписует кулак, а документ выдал в 1933 году, как середняк за №229, Лукашов и секретарь Будко. Когда жена ездила в июне в Кустанайский район и пошла к Лукашову, то он ответил, что я невиноват, это правление колхоза виновато, спрашивается кто виноват. А посему прошу вас районный исполнительный комитет разобрать мое дело дать свои революционные выводы. Еще у вас была жена 10 июня 1935 года, оставила кое-какие документы и вы обещали через две недели дело разобрать, но прошел уже месяц и никаких результатов нет. Если желательно чтобы я лично сам присутствовал, я могу выехать и сам, и ряд представить ряд документов и документ выданный в 1933 году товарищем Лукашовым, а сели будете разбирать сами, то прошу выехать на место в поселок Балыкты, то масса скажите кто и какой был. Прошу: первое, восстановить меня членом колхоза «Донбасс», второе, возвратить мое забранное имущество, которое разделили между собой, третье, привлечь виновников к ответственности, четвертое, предложить правлению колхоза выплатить мне за мои трудодни за 490 трудодней зарплату как то натурой и деньгами.
И прошу не задерживать мне ответ, ибо я вынужден буду обращаться в вышестоящие организации, как то область, край и центр.
Проситель Ф. Бондуровский
ГАКО Р-779 Оп.1 Д.149