Палачи-каратели

Воспоминания Д.Барахтян

В 1919 году мне было 16 лет, и я не мог, живя в деревне, разбираться в политических вопросах, но видя гнусное насилие Колчака над солдатами, крестьянством, я ненавидел генералов и их верных сподвижников – казачество.

С нетерпением я ожидал тот час, когда приедет Красная Армия и освободит скрывавшихся по 1 ½ года дезертиров колчаковский армии Иващенко Михаил и Черепенко Назар, которых я знал, а также массу подобных им товарищей и все крестьянство.

Жиляевское восстание всколыхнуло всю массу Кустанайского округа. Солдаты колчаковской армии стали разбегаться по домам. В наш поселок Алексеевский пришли дезертиры колчаковской армии. Наши посельские Бобровничий Сергей, Волк Александр, Хитченко Никита, Костин Петр, Москалюк Григорий и другие.

Восстание было подавлено, десятки тысяч жизней легло под пулями Колчака в городе Кустанае. В поселки были высланы карательные отряды, один из которых прибыл и в наше село. Они пришли в сельский совет и спросили у Космынина Андрея:

- Говори, мать твою, есть у тебя в поселке дезертиры?

- Никак нет, ваше благородие!

- Расстрелять подлеца, если не скажешь!

- Воля ваша. Ваше благородие.

- Убрать! – резко крикнул начальник и два казака подхватили честно выполнившего свой долг сельского старосту, которого возле амбара расстреляли.

Это было вечером в субботу под вербное воскресенье.

Поп, усердно отслужил всенощную, прося у бога победы Колчаку над врагами. А рядом лилась кровь наших братьев, кровь невинных людей, жертв Колчаковщины, палачей-карателей.

Весть о расстреле сельского старосты, молнией облетела все село и дезертиры, обманутые пощадой за добровольную явку, по одному стали являться в волостное управление, а оттуда их уводили на нижний этаж в карцер, до расправы.

Подойдя к амбару и увидя расстрелянного Космынина Андрей, Москалюк Гр. вернулся обратно, но пуля казака на ходу просверлила ему руку, а дойдя домой, перевязав руку, он снова явился и был расстрелян.

Ночь. Черные тучи нависли над поселком. Жуткая тишина охватила весь поселок, только изредка были слышны роковые выстрелы в людей, обманутых палачами. Фома Сухопаров, чувствуя близкую расправу, играл на гармошке божественные песни, а поодаль от общественного амбара, на площади стояли дежурные крестьянские подводы, выстроенные в два ряда. В числе этих крестьян был и мой отец.

Видя, как палачи убивают людей, он приехал домой и когда вошел в избу, я не мог узнать его. Лицо было серое, глаза блестели ненавистью, смешанной со страхом, и слезы лились как у ребенка.

Душивший плач не давал ему сказать слова, и только после некоторой паузы смог разобрать:

- Там убивают людей. Я больше не могу. Поезжай ты, а то и меня убью, что я без разрешения уехал.

При мысли, что и при мне будут расстреливать людей, мурашки пробежали по телу, но противиться воле отца не стал. Подъезжая к месту стоянки подвод, услышал два выстрела и когда всмотрелся, увидел два трупа, скорчившихся на снегу, умирающих в судоргах.

Лошади храпели, взвивались на дыбы. Крестьяне крестились, читали молитвы. Каратели продолжали расстреливать и жертвы, одна за другой, подгоняемые прикладами, сбегали вниз с верхнего этажа и по команде «Ложись» падали вниз лицом в снег. Потом была команда «Повернись лицом вверх» и лежащие инстинктивно поворачивались, а палачи, смеясь, один перед другим, целились в глаз и убивали.

На утро следующего дня одного решили повесить, моряка и повесили.

Проходя мимо воздвигнутого памятника павшим борцам, мы склоняем головы, чтим великую память павшие героев.

 22 декабря 1929 года                                                              Д.А.Барахтян

ГАКО Р-1 Оп.1 Д.4. Л.3-5