Несколько дней войны

"Знамя коммунизма". 1981 год

            Мерно гудит цех. Его гул заполняет слесарную, в которой за столом пожилой коренастый человек. Это Алексей Емельянович Жилов, в трудовой книжке которого всего одна запись: «Принят на Тогузакский механический…» Она была сделана в 1947 году, когда, вернувшись из армии, солдат Алексей Жилов встал к станку, занялся мирным трудом.

            Год за годом война, в которой ему довелось участвовать, отодвигается все дальше и дальше во времени. Но события ее живут в памяти.

            Когда я спросил Алексея Емельяновича, какой день войны запомнился ему больше всего, после короткой паузы он ответил:

            - Сталинград…

            В составе 62 армии он прошел от Сталинграда до Бреслау. Он форсировал Днепр в районе Хортицы, освобождал Запорожье, Николаев, Одессу, Кишинев. Западную Европу от фашистской нечисти.

            В каждый населенный пункт, в каждый из названных городов он и его боевые товарищи входили, заплатив за победы жизнями многих своих товарищей. Какой же день войны ему более памятен? «Сталинград» - отвечает вновь бывший солдат, сменивший на войне не одну боевую профессию: стрелок, связист, артиллерист…

            Сталинград… Его дни и ночи, опаленные смертоносным огнем…

            Осенью 1942 года Жилов прибыл в горящий город.

            - Думал тогда, наступил конец света. В два яруса над нами самолеты: легкие бомбардировщики, внизу, над ними тяжелые – тонные бомбы сбрасывают. А кроме бомб – листовки. А в них «Русь, буль-буль…»

            Однажды вызвал комбат к себе солдата Жилова и приказал:

            - Садись к телефону, больше некому.

            - Да я же ничего не понимаю в нем. Что делать-то?

            Рассказал комбат. Немного поработал – тишина в трубке. Смекнул в чем дело:

            - Провод порвало.

            - Иди солдат. Вот так связь нужна! – рубанул ребром ладони по горлу комбат.

            Пошел. Где ползком, где перебежкой. Осколки и пули секут воздух, но его не трогают. Наше порыв. Хотел концы стянуть, связать, да не хватает провода, добрый кусок снарядом выхватило. Что делать, не знает солдат. Лежит, держит концы проводов руками и слышит, вроде ток через него. Захоронился за обломком столба, ждет, когда обстрел утихнет, когда можно будет починить связь.

            Когда вернулся на КП, рассказал комбату, почему задержался. Расцеловал командир связиста:

            - Молодец, солдат, спасибо тебе. Если бы ты знал, как помог всем нам!

            Представили солдата к награде. К медали «За отвагу». И направили его в штаб полка, к полковнику Ульянову. Прибыл в штаб, который укрылся в скале у самой волжской воды, докладывает полковнику:

            - Рядовой Жилов по вашему приказанию прибыл.

            Глянул на него полковник Ульянов, недовольно брови свел:

            - Ты что, партизан?

            Стоит солдат, руки по швам, из обгоревших рукавов нательная рубаха белеет, на плечах – гражданская безрукавка.

            - «Автоматчиков», товарищ полковник, жарил, вот и не уберег гимнастерку, обгорела.

            «Автоматчиками» вшей на фронте звали, которые досаждали не меньше, чем фашисты.

            - Да, солдат, трудно нам, некогда даже с этой нечистью из-за другой нечисти расправиться. Но ты – солдат и должен быть одет как положено.

            Вышел Жилов из штаба, ищет глазами у кого бы гимнастерку на время взять. Увидел незнакомого солдата. Огромного, чуть ли не двухметрового роста.

            - Дай, дядя, гимнастерку на время, медаль получить надо.

            Вновь предстал перед полковником Жилов. Гимнастерка едва ли не до колен, плечи свисают…

            Усмехнулся полковник, но промолчал, прикрепил, руку пожал, пожелал воевать смело и успешно, живым остаться. Вышел из штаба, гимнастерку вернул, медаль на свою обгоревшую повесил и в батальон пошел – воевать.

            Задумался опять Алексей Емельянович, какой же день войны памятный самый…

            Усмехнулся:

            - Зимой это уже было. Выбыл старшина, меня вместо него назначили. Как вечер, беру с собой солдат – и в тыл за патронами, за ужином иду. Несколько дней так было. Как-то решил пойти сам, ужин принести. Когда назад возвращался, пуля в термос, она за спиной у меня, попала. А в нем суп был жидкий такой из соевой муки сваренный. Вернулся к своим, мы тогда на Мамаевом кургане стояли, в водонапорной башне оборону держали. Башня не очень высокая, но крепкая и просторная. Амбразур в ней наделали, пулеметы поставили. В общем, появляюсь я перед бойцами, а они пригляделись, да в хохот. А это суп, пока выливался, намерз на шинели, на брюках, желтым таким…

            Посерьезнел Жилов. Вновь задумался. О чем? Что вспомнилось ему сейчас? Опять Сталинград. Последний день, победный.

            В 2 часа дня должны были немцы прекратить огонь. Час дня, а они стреляют. Кого-то ранило, кого-то убило.

            Командир по телефону сообщает:

            - Не прекращает огня…

            - Прекратят сейчас, - отвечаем.

            С высоты Мамаева кургана хорошо видно, как изготовились на своих позициях «катюши», тяжелая артиллерия.

            Это было 2 февраля 1943 года.

            - Видел я, как Паулюса брали, - помолчав, говорит Алексей Емельянович. – Идем мы, смотрим, солдаты возле развалин стоят, автоматы наизготовку. Подошли поближе – не пускают. А тут они выходят из подвала. Паулюс первый. В шинели нараспашку, высокий, худой. За ним офицеры штаба, генералы. Паулюуса и еще троих генералов в «эмку» посадили, остальных в грузовик, и увезли.

            По случаю разгрома немцев под Сталинградом в полку состоялся митинг. Говорили выступающие о том, как велика и важна эта победа, о том, как смело и яростно дрались красноармейцы, минутой молчания почтили память павших.

            После митинга полк и походной колонне вышел к станции Калач.

            Прошли километров тридцать, как обрушился буран. Словно кто-то лопатами швырял снег в лица бойцов, слепил и валил их наземь. Но бойцы шли и шли. Впереди были новые бои, новые сражения.

            И еще один день войны. Один из последних. За Бреслау шли долгие и упорные бои. Фашисты цеплялись за каждую возможность удержаться в городе. Но сталинградцы, прошедшие хорошую школу уличных боев, выбивали их из бункеров, подвалов, с этажей и чердаков. В одном из зданий в полуподвальном помещении были сосредоточены для отправки в тыл раненые. Рядом в здании магазина разместил свой командный пункт командир отдельного противотанкового артиллерийского полка полковник Ленгер. А внизу, от пуль снайперов укрылись артиллеристы. Вдруг наблюдатели сообщили, что к зданию, в котором укрылись раненые бойцы, движется самоходная радиоуправляемая торпеда.

            Полковник Ленгер приказал артиллерии уничтожить ее. Расчет Жилова, стремительно опередив фашистских снайперов, выбежал из укрытия, изготовился к стрельбе. Первый выстрел был неточным. Второй выстрел. Страшный взрыв потряс квартал. Посыпались остатки стекол, битого кирпича. Дымом и пылью рассеялась, увидели артиллеристы в проеме окна фигуру полковника с поднятыми в рукопожатии руками. Это значило – Молодцы! Этот меленький эпизод одного из дней войны имел продолжение – Алексея Жилова наградили орденом Славы.

                                                                                                        В.Семенцов