Ее звезда

"Ленинский путь". 1966 год

            Впереди стада обычно бежали козы. Старый пастух шел сбоку, перекинув через плечо длинный-предлинный кнут. По утрам, когда нужно было выгонять коров, он звонко «стрелял» им, и звук этот слышался во всех концах старого коннозаводского поселка.

            Такие хлопки будили Катю. Она торопливо сползала с кровати и бежала в хлев, где мать уже кончала доить корову. Девочка подставляла кружку под розовые от восходящего солнца молока и медленно, растягивая удовольствие, выпивала. Потом мать уходила на совхозную ферму, а Катя выгоняла белоголовую Жданку на улицу, в стадо.

            Но скоро Жданки не стало. Шла война, было трудно с кормами, пришлось кормилицу сдать на мясо. Но Катя все равно вставала, едва заслышав хлопки пастушьего кнута, выходила на улицу и долго-долго смотрела, как женщины выгоняли немногих уцелевших коров. По вечерам она тоже ходила со всеми встречать стадо, хотя знала, что встречать давно уже некого. Но что она могла поделать, если ей нравились и пастух с длинным-предлинным кнутом, и протяжное, грустное мычание, и даже пыль, которая поднималась за стадом и долго, не оседая, висела в теплом, как парное молоко, леинем воздухе.

            Однажды Катя вернулась домой, когда уже зажигались первые звезды. Только в дверь в избу приоткрыла, как услышала голоса. Прислушалась. Говорили явно о ней.

            - Так что уж тут балакать-то, Игнатовна! Девка она у тебя уже взрослая, шестнадцатый годок пошел. Робить пора. Да и тебе лишний рублик в дому не помешает…

            «Тетя Маша», - догадалась Катя.

            - Верно Маруся говорит, верно, - зарокотал другой голос, погуще. «Наталья Ткалич!» - узнала девочка. – Ты уж, Игнатовна, не перечь поди, не переломится девка-то!

            - И нам подмога, и тебе выгода…

            Этих женщин Катя хорошо знала. Они были доярками. С утра до ночи не видели они покоя. «Да ведь они же меня в доярки сватают! – вдруг догадалась девушка. – Не пойду, хоть режь – не пойду!» Уж кто-кто, а Катя отлично знала, что это за работа. Тут одну корову подоить, и то руки устают, а нони нате-ка вам – в доярки!

            В доярки она так и не пошла. Стала телятницей. Что ни говори, а работать нужно. Только и сказал тогда зоотехник, безрукий солдат с медалями и в кирзовых сапогах:

            - Как знаешь… Сама смотри…

            Наверно, вот из-за этого небритого дядьки с медалями и решилась Катя Деккер стать дояркой. Это случилось в 1947 году. И было ей тогда ровно двадцать лет.

            А дальше что ж? Дальше все просто было. Дали ей группу. Сейчас-то все меньше и меньше людей представляют, что это значит – выдаивать три раза в сутки пятнадцать коров.

            Поначалу Катя работала с первотелками. Разные коровы были. Одна легко отдавала молоко, другая – либо хвостом по лицу мазнет, либо ведро ногой опрокинет. Горе, да и только. Хотела было девушка к опытным дояркам обратиться, совета попросить, но раздумала. Ведь никто лучге не знает своих коров, как сама доярка. И стала Катя присматриваться. Тихая, ласковая Зорька. Стоит спокойно, все норовит в руку лизнуть. И молока много давала. Любила ее Катя. Но зато Барыню терпеть не могла. Эта все пыталась других коров от кормушки отпихнуть, побольше себе ухватить. В стойле всех расшвыривала, чтобы значит, ей одной простор был. Как есть Барыня! Большая такая коровища, а молока давала чуть. Потом совсем перестала доиться. Сколько мук с ней Катя приняла, прежде чем эту самую Барынб на мясо сдали.

            - Не имеем право сокращать поголовье, - говорили в конторе.

            - Да кто же у нас, животноводов, такое право отнял? – возмущалась Катя. – Ведь одних кормов эта животина несколько возов сожрет, и все без толку.

            В конторе разводили руками. С кормами действительно было трудно, но делать внеплановую выбраковку никто не разрешал.

            Из полутора десятка коров в группе Кати Деккер только семь-восемь были удойными. А учет надоев шел на фуражную, а не на дойную. Вот и получалось, что удой от каждой продуктивной коровы приходилось пополам делить.

            Как-то на собрании животноводов директор сказал:

            - Кто из вас, товарищи доярки, надоит две тысячи литров в год, получит премию и ценный подарок.

            Катя надоила. И не потому, что ей очень уж хотелось получить эту премию, а просто потому, что не могла иначе. Не терпела, когда видела, что коровы с пастбища приходят голодными, когда не соблюдался рацион, когда в коровнике из конца в конец гуляют злые сквозняки. Тогда она шла к пастухам, к зоотехнику, к директору. Нет, она не ругалась. Она просто говорила о том, что обидно, когда твой труд идет прахом из-за того, что кто-то на своем посту не проявил такого же старания, что есть еще люди, для которых все «гори ясным огнем». И она добивалась своего, эта невысокая женщина с серыми усталыми глазами и негромким, по-девичьи робким голосом.

            Скоро имя лучшей доярки областной опытной станции Екатерины Генриховны Деккер стало известно всей области. Уже не две, а три, три с половиной тысячи литров молока от каждой коровы надаивала она.

            Был у Екатерины Генриховны по-особенному радостный день. Узнала: Газизу принимают в партию. Толкьо что машина в райком ушла. Ох, хоть бы приняли! Говорят, там очень строго подходят. Но Газиза выдержит этот экзамен, обязательно выдержит! Ведь она мне, как дочь, а разве мать свое дитя плохому научит? И снова вспоминает Екатерина Генриховна свое детство, свою тяжелую юность, думает о том, как мечтала замуж выйти, да не получилось. Женихов-погодков война унесла, а за старика или за парнишку-малолетку сама не пошла бы. Так и жила одна. Братья – те поженились, дети у них. Глядит, бывало, Екатерина Генриховна на племянников и радуется. Радуется и вздыхает. Потом незаполненное сердце заняла Газиза. Но и она уже на ноги встала. Вишь ты, в партию принимают. А как радовалась девушка, когда ее, Екатерину Деккер, выбирали в Верховный Совет республики! С тех пор прошел не один год…

            Уже не старые, насквозь продутые колючими скозняками коровники стоят на ферме. Их давно снесли. Вместо них поставили огромное, светлое здание с полной механизацией, с молокопроводом и доильной установкой «Даугава». И уже не в одиночку работают доярки, а звеном. Одним руководит Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета Казахстана Екатерина Генриховна Деккер, а другим – делегат XXIII съезда Коммунистической партии Советского Союза Газиза Жангабулова. И как-то не верится, что все эти почести и награды заслужены рабочими руками. Ну, что такого особенного делала она, Екатерина Деккер.

            Катя еще девочкой часами любила смотреть на звезды.

            - У каждого человека есть своя звезда, - как сказку, - говорила ей мать. -  У большого человека – большая, у маленького – маленькая.

            - А у меня какая? – спрашивала Катя.

            - У тебя и оком не видать, - поглаживая девочку по голове, говорила мама. И глаза ее делались грустными-грустными…

            Ах, мама, мама! Как же так не догадалась ты, какая звезда уготовлена твоей дочке? Вот она, блестящая, граненая, пятиконечная – Золотая Звезда Героя. Самая яркая во всем мире!

                                                                                                      В.Ястребов