• Narrow screen resolution
  • Wide screen resolution
  • Auto width resolution
  • Increase font size
  • Decrease font size
  • Default font size
  • default color
  • red color
  • green color
KOSTANAY1879.RU | Костанай и костанайцы! | Портал о городе и жителях

Отец и сын

Печать E-mail
Автор Administrator   
17.12.2020 г.

"Ленинский путь". 1966 год

 

 

            Утро выдалось ясное и тихое. На остях колосьев серебрятся капелки росы. Солнце, едва поднявшись из-за перелеска, щедро залило хлебные поля потоками света.

            Иосиф Бенедиктович Шлоссер натянул на брови козырек насквозь пропыленной кепки и широко улыбнулся солнцу. Это было десятое утро богатой нынешней жатвы. Мягко вздрагивая, комбайн медленно поглощает ленту тяжелого валка. Из молотилки клубами поднимается пыль. Она пахнет хлебом.

            Шлоссеру кажется, что он впервые за свою жизнт видит это неповторимое целинное великолепие. Он вспоминает знаменитый 1956 год. Посеянные по новым землям зерновые удивили даже скептиков. Совхозы района намолачивали в среднем по 15-17 центнеров пшеницы с га. А нынче некоторые массивы в Сорочинском совхозе дают по двадцать пять центнеров. Каков будет средний намолот? «Конечно, не менее восемнадцати», - решает Шлоссер.

            Сквозь грохот комбайна Иосиф Бенедиктович ясно различает шум идущего позади агрегата. На нем Петька – сын.

            - Как дела, батя? – слышится издали звонкий голос парня.

            Отец снимает кепку, приветливо машет над головой. Медленно, но уверенно СК-4 младшего сына уходит вперед, растворяясь в солнечных лучах.

            Не отрывая глаз от ленты валка, Шлоссер-старший вспоминает ту пору, когда Петьке захотелось стать механизатором. Школу оставил по требованию врача. Заболевание могло привести к полной утрате слуха. На семейном совете мать предлагала сын отдохнуть год-два. Но разве безделье – отдых? «От умственного труда хороший отдых физическая нагрузка». Это сказал Петр. Младший брат и сестры смотрели на Петра с нескрываемым восторгом. Мать – с грустью. А он, Иосиф Бенедиктович, испытал в эти минуты чувство гордости за сына. Он услышал саму рабочую совесть, ее голос.

            Хмурым ноябрьским утром, таким не похожим на это, Петр Шлоссер одел спецовку механизатора и ушел на курсы, как на боевое задание. Учителем его был коллектив людей, навсегда породнившихся с техникой, в их числе – отец. По вечерам он брал в руки книгу. Это было описание комбайна СК-4, новой, самой совершенной уборочной машины. Он читал и давал толкование прочитанному, рассказывал о схеме узлов молотильного устройства, системе смазки. Сын слушал и молчал. Он мог молчать и слушать и час, и два. Иногда только улыбался.

            - Ты все понимаешь? – справлялся отец.

            - Все, батя.

            -  А повторить можешь?

            - Могу. Только зачем? Читай дальше.

            - На сегодня достаточно, - говорил Иосиф Бенедиктович, закрывая учебник. – Каждый день по двадцать минут. До марта успеем.

            До марта многое надо было сделать. Утомительное чтение книг Петр Шлоссер заменял практическими занятиями. Уйдет, бывало, на машинный двор, сядет возле СК-3 и на холодном ветру смотрит, изучает узлы. А то подойдет, влезет по пояс в приемную камеру молотилки, выведывает самое потаенное в чреве комбайна.

            - Что, парень, сложна техника? – окликнул как-то Петра проходивший по двору директор Кузьма Иванович Харченко.

            - Из-за шума ветра парень не услышал обращенных к нему слов.

            - Сложна, говорю, машина?

            - Не больно.

            - Смотри-ка, - удивился Харченко. – А давно ли ты узнал ее?

            - С детства.

            - Действительно, давно, - усмехнулся Кузьма Иванович. Ведь Петру только-только стукнул семнадцатый.

            Однажды, это было в начале июля, Петр вернулся домой возбужденный:

            - Батя, новость! Мне дали новый комбайн.

            - Рад, сынок.

            - Это не все.

            - Что же еще?

            - А тебе – старенький. Твоего возраста. Семерку знаешь?

            - Спасибо.

            - Не обиделся?

            - Это отличная машина! – спокойно уточнил Иосиф Бенедиктович и тут же предложил:

            - Хочешь испытать, кто больше выработает?

            И Шлоссеры тогда, в июле, условились подобрать за уборку по 350 гектаров. А намолотить… Да, тут надо было хорошенько подумать и взвесить, сколько намолотить. Придется побывать на полях. Посмотреть. Оценить.

            В ближайшее воскресенье пошли знакомиться с посевами. Они рядом, за перелесками. Шли, купаясь в колосьях. Не находило слов, чтобы выразить восторг. Называли цифры. Страховались. Сошлись на том, что не менее 17 центнеров. И не ошиблись. По семнадцать и вышло, когда прошла апробация. «Саратовская» - больше, «безенчукская» - меньше. В среднем по семнадцать. Убрать такой хлеб – одна радость. Это не то, что гектары считать. Отец и сын договорилиь намолотить по 6 тысяч центнеров.

            «Петька, Петька! Какой ты славный у меня, сын. И скромный, и горячий. Как это уживается в тебе? Побить батьку? Пусть даже в соревновании. У отца – опыт. У тебя – дерзость. У отца – расчет, у тебя – настойчивость. Я, конечно, помогу тебе, но это не уменьшит радости победы, если ты ее одержишь», - размышляет Иосиф Бенедиктович.

            20 августа, закончив сообща обмолот аспарцета, комбайнеры Шлоссеры перегнали агрегаты на пшеницу. У края загонки остановились, словно перевести дух перед тем, как начать большую работу. Петр поднялся на бункер и, защитив ладонью глаза от солнца, долго смотрел на поле, разлинованное белыми полосами валков. А сзади, за пыльной дорогой, шелестела на ветру спелая пшеница, та, которую хлеборобы ждали, чтобы снова открыть счет кустанайским миллионам.

            И началось. Круг за кругом. Круг за кругом. На два агрегата – три автомашины. Бойкие ребята Кривенко, Седельников и Камнев. Работают без передышки и все же не успевают отвозить зерно. Отъехала машина от агрегата отца – сын уже ждет. Проходят минуты, но какие нужные, напряженные минуты! И снова агрегаты движутся вперед. Выйдет петров комбайн из-за пригорка – отец не упускает случая, крикнет издали:

            - Как дела, сынок?

            - Все в порядке, батя! – ответит парень и помашет кепкой. Иногда остановит машину. Подойдет к отцу, попросит:

            - Посмотри, вроде зерно в полову гонит.

            Иосиф Бенедиктович подрегулирует очистку. Даст наказ: «Смотри, да смотри за потерями. Слышал, какая натура нынче высокая? 850! Не помню такой. В прежние годы потерял бы одно зерно, а нынче в нем, считай, два.

            - Спасибо, отец.

            - Счастливого пути.

            И снова подборщик движется по валку. Отец – впереди, сын на несколько кругов сзади.

            Через неделю Шлоссер-сын стал наверстывать отставание. Берег каждую минуту. Торопил шоферов, чтобы поживее подруливали. Маневрировал скоростями. Узкий валок – ускорит ход, широкий – замедлит. Экономил время на переездах с загонки на загонку, на вынужденных остановках. И все – вперед. Метр за метром настигал отца.

            - Смотри-ка, Иосиф Бенедиктович, у твоего сына, кажется, свой почерк вырабатывается, - похвалил управляющий Краснов. – Словно сросся с машиной, подборщик колоска не обронит.

            И тут же спросит:

            - Норму-то вырабатывает?

            - На пятки наступает, - улыбнулся отец, - я намолотил две с половиной тысячи центнеров, он – две четыреста.

            - Молодость берет свое.

            - Берет, - согласился Шлоссер.

            Каждый день Шлоссеры справлялись о выработке. Разница в гектарах и намолотах делалась меньшей и меньшей. Подбирать становилась день от дня все труднее. Хлеба соломистые, колос тяжелый. Прошел полкруга – бункер.

            - Эй вы, шофера, где вы там!

            Проносятся автомашины с кумачем на борту: «Кустанайцы! Дадим Родине 240 миллионов пудов хлеба!», «Труженики Урицкого района! Наш рубеж – 25 миллионов!».

            Хорошие рубежи. Но машины проносятся мимо. Вот пылит по дороге «ГАЗ-51» с высокими бортами. Солдатский. За рулем – Николай. Дать бы ему взбучку, по-механизаторски. Только за что? Парень устал. Седой от пыли. Направляется к нему, к Иосифу. А сын тоже стоит на бункере, пристально следит за пыльным горизонтом.

            - Рули к Петру, - кричит отец. – Он раньше остановился.

            Скоро подошла и вторая автомашина. Зерно льется в кузов сухое, шелестит, вроде даже вызванивает. Всего тридцать процентов влажности. Небывало низкая влажность.

            Снова гудит молотилка, работают рычаги копнителей. Отчаянно вспыхивают на солнце отполированные зубья подборщика. Иосиф Шлоссер напряженно вслушивается в работу механизмов, воспаленными глазами смотрит вперед. То же сейчас делает Петр.

            И так какждый день – с семи утра до девяти вечера. Но что это? Иосиф Бенедиктович едва поверил своим ушам. Слева, по ходу комбайна, он услышал голос сына:

            - Ну, как дела, батя?

            Да, это справляется уже Петро. Отец и сын как бы поменялись ролями.

            Вечером к агрегатам подъехал директор Кузьма Харченко. Пожал руку Петру и Шлоссеру-старшему. Устало улыбнулся. Вынул из кармана широкий, сложенный вдвое блокнот. Поискал нужные цифры и сухо, будто ничего особенного не случилось, сказал:

            - Подвели итоги. Намолот у Иосифа Бенедиктовича Шлоссера – 3500 центнеров. У Петра Иосифовича – 4000.

            И еще раз пожал обоим руки.

                                                                                                                   П.Григоренко

 

Добавить комментарий


« Пред.   След. »

Из фотоальбома...


Клинк Альберт Александрович


Кубекова Байша Юсуповна


Совхоз "Баталинский"

ВНИМАНИЕ

Поиск генеалогической информации

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

 

 
 

Друзья сайта

      Спасибо за материальную поддержку сайта: Johannes Schmidt и Rosalia Schmidt, Елена Мшагская (Тюнина), Виталий Рерих, Денис Перекопный, Владислав Борлис

Время генерации страницы: 0.234 сек.