Когда изверг становится отцом...

"Знамя коммунизма" - газета Пешковского района. 1958 год

По улицам Пешковки, да и других поселков нашего района, часто пробегает санитарная машина кофейного цвета. Встречные машины заботливо уступают ей дорогу – там может находиться тяжело больной человек, а прохожие провожают ее сочувственными взглядами. И вот эта, даже маленькая, деталь свидетельствует о большой заботе нашего государства, всего народа о советском человеке, о его здоровье и благополучии. А уж когда речь идет о детях, ни одно взрослое сердце не останется без теплых чувств, без отеческой заботы и ласки к юным, к нашему будущему, которому предстоит творить историю, самое прекрасное для жизни людей, начатое советским народом под руководством партии.

Но, скажет читатель, причем тут санитарная машина! Конечно, машина тут ни причем. Она и приведена в этих строках потому, что на фоне борьбы за благополучие людей нужно рассказать о человеке, который восседает за рулем этой машины, и который достоин самого строгого осуждения общественности за бесчеловечность по отношению к детям, отцом которых он назвался.

Многие знают шофера Пешковской районной больницы Петра Диденко. В больнице знают как сотрудника-тихоню, от которого, правда, частенько попахивает спиртным. Многие знают его просто как пьяницу. Но мало кто знает, как этот «тихоня» свирепеет дома, терзает и мучит семью, издевается над детьми. Дело дошло до того, что тринадцатилетняя дочь Светлана, ученица 6-го класса, вынуждена бежать из дому, а ее мать Раиса Семеновна с мольбой взывает к общественности за помощью – оградить ее детей от убийственных терзаний отца, с которым она уже не имеет сил справиться.

Раиса Семеновна живет в брачных отношениях с Диденко еще не так много. Сошлись они уже после того, как у Раисы Семеновны стала подрастать дочь Светлана. Вскоре она пошла в школу. Потом в новой семье появились еще две дочери – Люба, а после Надя. Но отец все чаще и чаще стал приходить домой пьяным, все больше стали появляться в семье его грубые манеры – развязность, мелочные частнособственнические придирки, похабная ругань. Диденко дал полный ход своим диким нравам.

Началось с того, что он возненавидел дочь Светлану на том основании, что она ему не родная и, как он выражается, «дарма ест хлеб». Изо дня в день Диденко вбивал в голову девочке и ее матери это свое ни столько частнособственническое, сколько человеконенавистническое понятие. Делал это он с таким душераздирающим идиотизмом, на какую только способен человек самой скаредной мелкобуржуазной душонки. То девочка не так повернулась, то мало работает дома, то она лишнего съела, то слишком шикарно одевается и много-много других придирок слушала семья со стороны отца к Светлане, нередко сопровождавшихся избиением девочки. Все это тяжелым, безрадостным чувством складывалось на душе девочки – чувством отчужденности к своему дому. И это чувство стало в последнее время настолько сильным, что и сам Диденко заметил:

- До чего же у тебя противная девчонка, - зло заявил он однажды матери. – Тупая и дикая. Она у меня все печенки съела!

С тяжелым душевным чувством Светлана иногда уходила днем к своей тете, чтобы хоть немного забыться от домашнего кошмара, спокойно выучить уроки. В свободное время часто бралась помогать тете управиться по домашнему хозяйству. В знак благодарности за помощь, тетя дала Светлане несколько рублей для покупки ученических принадлежностей. И никто не подозревал, что эти невинные рубли стали роковыми для Светланы. Каким-то образом Диденко узнал, что в кармане у девочки лежат эти деньги. Поздней ночью, как обычно пьяный, устроил с женой скандал.

- Ты знаешь, твоя дочь воровка! – загорланил он на Раису Семеновну, - у нее в кармане деньги! Она их украла у меня! Понимаешь, украла!

Не зная меры своей злобе, Диденко тут же подскочил к кровати, где спала ничего не подозревавшая Светлана, и со всего маху ударил ее в висок. Девочка испугано вскочила с постели, прикрывая лицо руками и недоумевая о случившимся.

- Убью, паразитка! Сейчас же задушу как собаку! – Завопил Диденко и снова набросился с кулаками на девочку. Но, воспользовавшись защитой матери, Светлана выскочила на улицу в нательном белье, босая, и больше не вернулась в дом.

Это случилось не так давно, в позднюю морозную ночь. С тех пор девочка не живет в доме отца, который взялся ее воспитывать. Впрочем, это и есть плоды его «воспитания». Считая себя отцом, Диденко довоспитывался до того, что у детей подавлены детские радости и юношеские мечты, им внушен постоянных страх за завтрашний день.

- Лучше умереть, чем так жить, - заявила однажды Светлана. – Все время дрожишь, уроки не учишь. Только и выглядываешь из-за угла, не идет ли пьяный папа.

Как видно, для Светланы были созданы особо нетерпимые условия жизни. Но не сладко живется и остальным двум маленьким девочкам – Любе и Наде. Издевательства над Светой, грубые обращения с матерью, частые пощечины на собственном теле и вообще пьяный дебош отца в семье привили им чувство такого же отвращения к своему дому, как и у Светы.

- Мама, - робко заговорили девочки с Раисой Семеновной после очередного дебоша отца, - давай и мы убежим из дома, к Свете убежим. Там нам хорошо будет. У нас папка плохой, айда убежим!

С болью сжимается сердце от этих слов отчаявшихся детей, еще не видевших жизни и своего настоящего детства. Нет слов выразить возмущение изуверством отца, изгнавшего ребенка из родного дома.

…Когда стало известно о его диком избиении Светланы школе и районо, Диденко не счел нужным явиться на вызов для беседы в отдел народного образования. Вместо этого он нашел другой выход: напился и устроил семье новый дебош, а потом схватил канистру с керосином, взял спички, пытаясь сжечь дом, чтобы лишить семью не только покоя, но и крова. К счастью совершить этот коварный замысел помешали соседи…

                              Н.Архипов