Спасибо тебе, поле!

"Ленинский путь". 1977 год

            Чисто выбеленный дом в зарослях малины. Хозяин его – Виктор Иванович Шайфлер. Мы во дворе дома. В сотне метров отсюда плещутся свинцовые воды Каратомарского водохранилища, а дальше – переливы желтеющего моря пшеницы. Утро. Белые сугробы облаков застыли в бирюзовом куполе неба. С рассказа о сыне началось наше знакомство.

            Осенним тихим днем проводили старшего Ивана в армию. Прощаясь, отец сказал: «Ну, сын, службу неси так, как хлеб косил. И крепко помни: тебя тут ждут».

            Письма солдатские. «Как нынче у вас погода, небось не балует: Тебе, брат, слышал, мою «Ниву» передали? Молодец, так держать! Ох, и завидую же я вам, честное слово…»

            Шайфлер берет листок с неровными строчками. Руки у него с темными полосками въевшейся смазки, погрубевшие от инструментов, штурвала.

            …Жарко горят угли в деревенской кузне. Бум-бум – стучит молот. Дзинь-дзинь – отвечает ему второй. Отец в кожаном фартуке немногословен. Тут не зевай – вовремя поверни заготовку. Послушаешь – диалог, словно в операционной: «Щипцы», «Воду», «Воздуха еще…» Шипит красное тело металла. Искорки вспыхивают оранжевыми, голубыми звездочками. Отцовская кузница и определила границу Витькиному детству. В трудовую жизнь вступил рано, но рассуждающим и делающим работу по-взрослому, споро и основательно.

            - Не хотела я, чтоб он садился на самоходный комбайн, - говорит Мария Яковлевна. – Боялась, не получится у него. На другой день в город поехала, вернулась – обкатывает самоходный.

            Нынешней осенью младшему Шайфлеру исполняется восемнадцать. В 76-м был за помощника у отца. Пробьет час, и сам он направит «Ниву» брата на жаркие хлебные разливы. До желанного события остались считанные дни. А пока еще и еще раз надо проверить надежность узлов, послушать шум двигателя, попробовать рычаги. Едем в поле.

            - Видели, ночью полыхала молния? А ни капли не упало. Косить будет нелегко. Колос на корню – еще не хлеб, когда зерно в сусеке – вот верный хлеб. Загонки загонкам рознь, как пальцы рук. Попадаются еще среди нас комбайнеры-сезонники, комбайнеры-одиночки. Мол, не хочу в эту: хлеба низкорослые. Обед на стан позже привезли, тоже такую бузу поднимут. А разобраться: рекорды – их самоцель, вот что.

            Шайфлер знает одно: урожай нужно убрать весь, до колоска. Это извечный и неписанный закон. И никак не обойтись без честного к нему отношения. Уметь видеть поле. С тем, чтобы движение комбайна было плавным, ровным. Сам он по обыкновению, косит на первой передаче.

            Работает и живет по такому принципу: если не я – то кто же другой сделает? Хороший для него человек тот, кто прям, ответственен. Скажем, сосед приотстал – обязательно поможет.

            На мостике зачастую видишь новичков. Был как-то случай. Остановился комбайн в конце загонки. Двигатель, дрожит. Притронешься – обжигает. В чем причина? У паренька кепка сбилась, пробует регулировочные клапаны, доливает воды в радиатор. Подъехали с соседней клетки. Стучали ключами. Сочувствовали: дескать, не повезло. Кто-то в сердцах выругался. Виктор Иванович отрубил: «Чего тут глядеть, давай на машдвор, двигатель снимать надо!».

            Крановщик поначалу заартачился:

            - Время-то, не видишь, спать пора. Я и так лишку задержался. Ладно уж, подгоняй. Ради Виктора Ивановича. Ты точно от него?

            Потом поломку обнаружили. Завода была вина: канавка на цилиндре оказалась глубже сальника и вода просачивалась в картер.

            В этом пареньке Шайфлер разглядел черты настоящего механизатора, который любит труд, технику. Выйдет из него со временем толковый хлебороб. И надо помочь парню обрести уверенность. Непростое это дело.

            - У меня голова трещит, Виктор Иванович. Вчера у «кореша» помолвку справляли. Из рук все валится.

            - Слушай, Алексей, бросай эти фокусы: или работай или совсем уходи. Обойдемся без тебя. Говорю в последний раз. Хватит разгильдяйничать.

            Прошло столько времени – до сих пор. А.Смирнов благодарен Шайфлеру за те справедливые слова. Строгий он? Пожалуй. Только за этой строгостью видится теплое искреннее участие.

            - Мы никого не принуждали учиться, - замечает, нарезая хлеб, Мария Яковлевна. – Видать, сами поняли: без грамоты нынче никуда. Но мы еще и весело живем. На свадьбах, концертах отец возьмет баян – заслушаешься.

            Самодеятельный струнный оркестр, где Виктор Иванович играет, не один раз покорял сердца судей районных смотров и фестивалей.

            И вновь разговор переходит на заботы совхоза, погоду, предстоящий урожай, депутатские хлопоты. Выполнение наказов избирателей – правило для Шайфлера. Товарищи оказывают большую часть не первый раз. В машинно-тракторной мастерской мотористы своего бригадиру наказали: пол надо забетонировать, да и кровлю  подправить.

            - Вся закавыка в том, - сокрушается Виктор Иванович, - что старый настил едва держался на прогнивших чурках, а теперь пол почти готов: гладкий, прочный…

            В ту ненастную серую осень тарановцы помогали Комсомольскому району. Над квадратами неубранных полей долгими часами лил унылый дождь. Но люди, назвавшие себя рядовыми страды, от своих машин не отходили. Чуть распогодится – на мостик. По два раза молотили. Легкого хлеба, все знают, не бывает. Поля утюжили, как и дома, с рассвета и до вечерних звезд.

            - Это точно, - поддерживает разговор Мария Яковлевна. – Возвращался домой иногда и в два часа. Я скоренько щи на плиту поставлю, пододвину таз с теплой водой. Вижу, расстроен чем-то. Мы уж не спрашиваем: знаем, не промолчит. Оказалось, бункер набили за 15 минут, а шофера, поди ж ты, около двух часов прождали. Конечно, утром кому надо, выскажет. Уж больно переживает, если непорядок какой.

            Уезжал я ранним утром. В глади вод кудрявились облака. В сторонке таял тонкий серпик месяца. Пахло неостывшей за июльскую ночь степью. С машдвора доносился гул работающих машин. Начинался новый день.

                                              И.Шестаков, совхоз «Викторовский»