Тименовская быль

"Степной крестьянин". 1926 год

            От Кустаная до поселка Тименовского, Шеминовского сельсовета нет и тридцати верст. До Жуковского выселка «Рыбное» 18 верст, а за ним недалеко выстроились по ровной ковыльной степи несколько десятков чистеньких домиков, аккуратно без единой трещинки вымазанных глиной и побеленных известкой.

            - Это Тименовка.

            Живут в Тименовке немцы-хлеборобы. Темно они живут. Весь уклад в поселке остался таким, каким он был десять лет тому назад.

            Слышали тименовцы про революцию, про октябрь. Переменили они десятского на уполномоченного сельсовета и закончилась для них революция.

            Ничего нового в поселке за годы ломки старого, стройки нового. Нет в Тименовке ни партийной ячейки, ни комсомольцев. Про культурно-просветительную работу кое-кто из тименовцев знает понаслышке. Газет получают в поселке мало с Поволжья на немецком языке. Русских газеты почти совершенно не видят.

            По-старому, как и до революции, живут в Тименовке бедняки разрозненно, в постоянной кабале у трех-четырех местных кулаков. Как и раньше выжимают кулаки из бедноты все силы и соки, ни откуда не видя удержу и узды.

            Много бедняков в Тименовке, но беднее Красмана, кажется, нет никого. Земля Красмана плохо родит – обработать то не на чем. Помощников в доме у Красмана нет – жена больная чахоткой, а куча детей один другого меньше. Трудится человек, колотится, а пользы мало из нужды никак не выберется.

            Весной Красман посеял огород. Вся надежда была на него. Огурцы, капуста, помидоры – зимой подспорье большое.

            Рухнули у Красмана надежды, когда в один день кулаки Шек Филипп и Иван Рерих запустили на огород бедняка скот. Ни былинки, ни кустика не осталось от овощей.

            Взревел от беды Красман. Побежал он сельскому исполнителю Питцеру за помощью. Питцер собрал комиссию. Определили убытки в 30 рублей, и дело было передано в суд.

            Суд постановил с Рериха и Шек взыскать в пользу Красмана 30 рублей, а исполнительный лист вручил Питцеру, единственному представителю советской власти в поселке.

            Питцер с исполнительным листом явился к Рериху и Шек.

            - Платите граждане

            И еле убрался от рассвирепевших кулаков.

            - Кто ты такой? – кричат мироеды. Мы тебе покажем, как за поляка заступаться! Вот отсюда! Не признаем мы ваших судов.

            Ушел Питцер. А Шек и Рерих поехали в Шеминовку и привезли оттуда председателя сельсовета для составления нового акта о потраве огорода Красмана.

            Председатель совета явился со всеми кулаками поселка к Красману в дом, где лежала его больная жена, и с первых слов закричал:

            - Какое ты имел право подавать в суд неправильные сведения о потраве. Да я тебя за это в тюрьме сгною!

            Кулаки своего защитника поддержали. Получился дружный концерт, который ничуть не уступает собачьему, когда свора борзых травит «косого».

            Жена Красмана в слезы от этого гама. Обратилась она к «начальству» из Шеминовки, чтобы он прекратил шум, который не в моготу больному человеку. Председатель прекратил, но не шум и травлю Красмана, а жалобный плач больной женщины – он с силой бросил жену Красмана о стенку и плач прекратился…

            Удовлетворенные этим зверством кулаки ушли от бедняка.

            Успокоилось все в Тименовке. Осталось по-прежнему. Шек, Рерих и другие кулаки высоко несут перед собою разъевшиеся животы. Приниженно снимают перед ними шапки Красманы и Питцеры.

            Темнота в Тименовке. Жуткая старая темнота. Надо ее развеять. Надо округу обратить самое серьезное внимание на эти разбросанные по нашим степям кусочки немецких поселений, где еще не видели советской власти, где правят кулаки, где беднота ни на шаг не сдвинулась в сторону осознания своих классовых интересов.

                                                                                                  Н.Синдеев