О детстве

Письмо Виктора Корытного

   Итак, в первые же дни войны отец, собираясь на фронт, отправил мать к своим родственникам в г.Фрунзе .Мать тогда была на 8-ом месяце  беременности (должен был родиться мой старший брат Володька; он и родился 30  августа). Всю войну мать прожила у родственников отца. Это был домостроевский клан, который откровенно ненавидел безродную и бедную невестку (Мать была детдомовская).

   Война закончилась в мае 1945,а отец вернулся с войны в мае 1946. (Он служил в военной контрразведке и еще год воевал с бандеровцами в Западной Украине). Когда он вернулся домой, его вскоре направили спецсотрудником в геологическую экспедицию, которая вела разведку урановой руды. Материал - стратегический, поэтому работы велись строго секретно, под патронажем спецслужбы.    

В это же время в  экспедицию приехала из Москвы после окончания геологоразведочного института молодая и очень красивая девушка - геолог. Ее звали Елена Александровна (Бывают же такие совпадения, Лена! А может это не случайно?) Конечно, отец по долгу службы знал всю ее биографию.    В 1937 году, когда Лене было 13 лет - ее отец -директор одного из московских заводов, старый специалист, преданнейший революции и партии  человек, по ложному доносу был репрессирован и вскоре расстрелян. Ему в вину вменили то, что при вступлении в партию (еще в 1917 году), он скрыл свое "буржуазное" происхождение. А происхождение было такое: он был прямым потомком одной из ветвей большого и древнего рода монгольских ханов, с 13-го века правивших Русью. (Кстати, из этого же рода, как  свидетельствует родословная, которая до сих пор висит в Историческом музее на Красной площади, вышли многие выдающиеся мужи государства Российского, такие, как Карамзин, Шувалов, Сумароков, Шереметьев, Суворов, Кутузов, Тимирязев, Сеченов, Тургенев, Аксаков и десятки других, кто  составил славу и гордость России).    Видимо, вскоре дело сложилось так, что эта молоденькая московская геологиня крепко и основательно влюбилась в моего батю. Да и по правде говоря, было за что! Отец -боевой офицер, 29 лет, прошел две войны: с японцами на Хасане и в Отечественную с немцами, как мужчина – был неотразим! Его любили все, кто его знал.    (Помню матери уже в пожилом возрасте в шутку говорили: "А ты не боишься, Анна, что у тебя мужика уведут?" На что мать со смехом  отвечала: "Да скорей бы уж, а то и так семеро детей, а он ведь на этом, паразит, не остановится!")    Да, мой батя, был мужчина что надо! Женщины от него, говоря сегодняшним жаргоном, просто тащились! И не мудрено, что юная москвичка, дочь репрессированного потомка старинного дворянского рода, втрескалась в отца по самые уши... И вот чем дело закончилось:     

В конце апреля 1947 года, в одной и той же палате Фрунзенского республиканского роддома лежали две женщины, которым скоро рожать. (Они даже успели познакомиться друг с другом ). Одну звали Анна, 27 лет (моя мать), вторую – Елена (гелогиня из Москвы,23 года... В один и тот же день, 27 апреля (с разницей в 1 час) у них родились дети - оба мальчики, обоих назвали Витями (в честь недавней победы в ВОВ).     Надо сказать, что в 1947 году во всей стране разразился голод. Наиболее страшным он был весной. Если у Анны более-менее было все  хорошо (муж, родственники, хлебные карточки), то у московской Елены было все очень  плохо: родных нет, работать нельзя, ребенок на руках, в общежитии  условий никаких, денег нет, кушать нечего, даже ребенка перепеленать не во что. А тут еще карточки украли -срезали сумочку на рынке... Бедная женщина была в полном отчаянии. Ребенка кормить было нечем, потому что голодала сама... Спасти положение могла бы работа, но с кем ребенка оставить?... И все же она нашла работу: близ города строился( БЧК) -Большой Чуйский   канал. Она договорилась пойти туда простой геодезисткой. Надеялась хоть карточки побыстрей получить, чтобы ребенок не умер с голоду. (Не работающим карточки не давали).     И вот она, бедолага, сама худая и измученная принесла моей матери ребенка и говорит: "Тетя Аня (она мою мать называла тетей, хотя была  всего на 4 года моложе), присмотрите, пожалуйста, за ребенком, он тихий,  спокойный, он все понимает, он не хочет кушать... а я вечером приду, покормлю и заберу его...

Мне работу обещали и карточки..."И она ушла...      

Ребенок и вправду молчал...  Завернут он был в голубой плащ с золотистыми звездами, потому что у юной матери даже пеленки лишней не  было, чтобы завернуть в нее ребенка ... Моя мать развернула плащ и едва удержалась от крика... Боже мой! Она увидела страшненькое, худенькое, изможденное от голода существо, с тоненькими ручками и ножками. Кожа на ребенке висела, и только черные глазки с большими темными кругами смотрели печально и обреченно... Ребенок даже не мог плакать... Мать поняла, что он очень голодный, что с самого рождения он, может быть, не ел ни разу до сыта...  (А ведь прошло уже два месяца!) Боже, как этот задохлик не умер еще, думала моя сердобольная мать?!... Обнажив грудь, она вложила ее ребенку в рот. Он медленно и постепенно стал сосать... Немного пососав, уснул. У него даже сил нет сосать, -подумала мать, - вот почему он не кричал... И пошла кормить своего ребенка, который уже проснулся и настойчиво требовал к себе внимания.     Вечером Елена не пришла .... Не пришла она и на утро  следующего дня... А днем мать узнала, что в скальном грунте русла будущего канала проводили взрывные работы... Взрыв был далеко, но какой-то камешек величиной всего  с горошину, попал одной геодезистке в висок... Это была Лена – бедная несчастная мать нашего мальчика, которого моя мамка окрестила "звездным", за плащ, в который он был завернут. Мать была в растерянности, ждала отца из экспедиции.

    Отец появился через неделю. Узнав о случившемся, он весь почернел, сидел обхватив голову и бесконечно курил, отвечал невпопад и был безучастен ко всему,... что-то бормотал пересохшими губами, и мать видела, как он беззвучно плачет... А на утро увидела, что ее 29-летний муж, боевой офицер, прошедший две войны, имевший два десятка боевых орденов - за одну ночь поседел... Виски стали белыми.
     Шел август 1947 года. В семье росло два одновозрастных ребенка.  Обоих звали Витями. Чтобы их не путать, первого так и звали по имени - Витя, а  второго - "Звездным мальчиком. "К осени, несмотря на продолжавшийся в стране  голод, стало немного полегче. Появились овощи, фрукты, ягоды. Дети стали потихоньку поправляться.... "Звездный мальчик" хоть и по -прежнему отставал от своего роддомовского брата, но был уже значительно живей, -улыбался и даже пытался что-то лопотать .Отец в нем души не чаял! Мог целыми днями носить его на руках  и разговаривать с ним.

Однажды мать спросила: "Отец, что будем делать, куда девать "лишнего" ребенка? Ведь он без документов, без всего, карточек на него нет... Еще чуть-чуть подкормим, чтобы окреп и придется сдать в дом малютки"... И тут отец показал свой боевой характер: "Я буду решать, что делать... . А ты -будешь делать то, что я скажу!...Поняла?" Это было сказано таким тоном, с такой раздельной интонацией, что мать в ответ только заморгала глазами: "Конечно, Михаил, конечно...я что...я же ничего...я не против... Кончался сентябрь.... А в октябре случилось то, чего никто не ожидал и не предвидел: мальчик Витя, которому 27 октября должно было исполниться полгода - заболел скарлатиной и в течение трех дней угас...      

Мать от горя не находила места. Один ребенок умер, второго (так она думала) придется сдать в дом малютки...О, горе горькое!... И тогда отец сказал: "Никого никуда сдавать не будем!..." "Но...документов нет," - робко возразила мать. "Документы есть! Что тебе еще надо?" - категорично возразил отец, и спокойно рассказал матери всю историю: как любила его эта юная женщина,  как забеременела и мечтала, что через год все вместе поедут в Москву... Мать слушала раскрыв рот, но не посмела больше задавать отцу никаких вопросов. (И только перед смертью, на 81-ом году жизни, сказала мне (и  другим братьям): с отцом рядом не хороните, похороните отдельно, в другом месте. Я так хочу!... Мы выполнили ее просьбу - похоронили мать просто, в очередном ряду других могил).      

Прошло три года. В 1950 году наша семья переехала на свою родину – в  Кустанай; отцу не подошел горный среднеазиатский климат. Ну а я жил в семье и о своем прошлом ничего не знал. В Кустанае партия послала отца работать директором совхоза. Он проработал три года, но не понравился райкомовскому начальству (не хотел воровать как они) и вскоре перешел  работать управляющим. Опять была вечная борьба с воровством, приписками и показухой....

Тогда он плюнул и пошел работать простым кузнецом, но борьбу за справедливость не оставил. Он справедливо полагал, что Родина, за которую он воевал и идеалы  которой всегда отстаивал, должна быть свободной и чистой от ворья и коррупционеров. Вот такой был мой отец -непримиримый ленинец и честнейший человек. В сентябре 1970 года, когда я уже заканчивал Целиноградский СХИ, отец погиб... Вернее,  его убили. Он разоблачил одну крупную махинацию местных партократов, которая  грозила вылиться в большое уголовное дело .Поэтому он был опасен кое-кому из власть предержащих. Вот они и инспирировали его убийство, как несчастный случай. Следствие на этом закончилось .И доказать ничего было нельзя. Но все знали, что это месть за разоблачение.       

Я хотел "кончать" этих "товарищей",и исполнил бы свой замысел, не моргнув глазом. Но мать удержала меня, становилась на колени, умоляла "Сынок, не делай этого! Тебя посадят, зачем ты будешь жизнь гробить за этих мерзавцев?!  Вот посмотришь, они и так сдохнут, Бог их накажет!"       И как в воду глядела наша мать: буквально в течение года директор -умер(под следствием) ,его сын -попал под машину, жена - отравилась уксусом. Парторг - потерял дар речи и сошел с ума, жена - утонула в туалете(оказалось, она там прятала деньги), а той бабе, которая вела всю их воровскую бухгалтерию,  бешеный бык распорол рогом живот снизу доверху и в месиво распотрошил ее поганое жирное тело.... Вот так, с Божьей помощь, свершилось правосудие.       

 Смерть отца очень сильно повлияла на меня. И на мою судьбу, и на будущую женитьбу. А женитьба - на всю дальнейшую жизнь. В следующем письме я расскажу о своей семейной жизни. Она тоже неординарна.        О моей матери - Елене Александровне Славиной, я ничего не знал.  Оберегая мою жизнь или психику, родители ничего и никогда не говорили на эту тему. Лишь однажды (я учился тогда в 6-ом классе и под Новый год получил грамоту за отличную учебу), отец ночью, разговаривая с матерью (надеясь, что я  сплю) сказал: "Мать, смотри, какой умница растет! Молодец, грамоту получил!... А наших олухов ничего не интересует… И в кого они такие тупые? Ведь одинаково всем даем?!".... "Ну как же, - саркастически отвечает мать, - это же ваш с Еленой "Звездный мальчик"!... Белая кость!... Куда уж остальным до него!"... - "Прекрати! Все никак не успокоишься!...Какие же вы, бабы, все же поганые!..."     

 В семейном альбоме в детстве я видел фотографию одной молодой, очень красивой незнакомой женщины (с таким же восточным разрезом глаз, как и у меня )...Кто такая? - мне не ответили. Но после этого фотография исчезла, и я ее больше никогда не видел... Меня, помню поразило ее мечтательное, одухотворенное лицо... Думаю, это и была моя родная мама. Братья мои о моем рождении тоже ничего не знали и не догадывались. Жили, ели, пили, учились, как обычно мирились и ссорились между собой.

А я всегда чувствовал себя неким "гадким утенком".   И лишь когда я стал подписывать свои стихи фамилией моей матери - Славин, брат Сергей как-то загадочно спросил: "А откуда ты взял такой псевдоним ?" "Как откуда,- говорю,- у меня же сын Слава, ты что, не знаешь? Вот я и Славин. Даже в школе говорили: Вон Славин папа идет!" А дочь я назвал Еленой...Тоже не зря!...

                Вот такова моя судьба, Леночка. В жизни бывает такое,  что и в детективе не придумают!  Не зря же еще Конфуций говорил: "Будучи частицей потока, можем ли мы знать, куда движется поток ?"

  твой Витя, "Звездный мальчик" (бывший)