Воспоминание о защитнике Брестской крепости

Надежда Визер

   Знаете, Арман, сегодня,  в канун Святого Дня 9 Мая мне вспомнился   один из тех   Личностей, на которые так щедра наша кустанайская земля, - ветеран  Великой Отечественной войны, участник обороны Брестской крепости ЗАЦЕПИН ГЕННАДИЙ КИРИЛЛОВИЧ.  Человек, который вместе с другими  замечательными кустанайцами, оказал   благотворное влияние  на мой неокрепший детский характер.  Один тех   Людей, которых забыть невозможно.

   В советское время в Мендыкаринском районе, вблизи с. Боровское, что на легендарном озере с белым песком на берегу,  бессменно находился пионерлагерь  от Управления геологоразведки. Родители мои, долго не задумываясь и не обращая внимание на   робкие протесты,  отправляли нас с братишкой туда каждое лето на все три сезона.  Оздоравливаться.   Наверное, с  тех пор  и поныне запах соснового бора для меня ни с чем не сравним, и вызывает щемящее трепетное чувство ностальгии по ненаглядным  кустанайским просторам.

   Директором этого лагеря несколько лет подряд  и был тот самый  ЗАЦЕПИН ГЕННАДИЙ КИРИЛЛОВИЧ. Много  разных воспитателей, воспитательниц и пионервожатых проработало в лагере за эти мои несколько октябрятских и пионерских лет. Некоторые  педагоги даже запечатлены на фотографиях (фотографии Геннадия Кирилловича у меня, к сожалению, нет). Но    никого из них я не запомнила даже по имени.     В памяти остался только   Геннадий Кириллович. Он работал  директором одной из кустанайских школ, уж не помню, какой, а на лето его направляли трудиться в пионерлагерь. Приезжал он туда со своими двумя сыновьями, родившимися после войны,  -  Шуркой и Гришкой. Пацаны, один в один, были похожи на своего отца. Такие же темно кудрявые, круглощекие, энергичные, с  живыми карими глазами, добрым, веселым взглядом. Пацаны как пацаны,  - шустрые, любители футбола, далеко  не пай мальчики.  И  относился к ним отец строго, ровно так же, как и ко всем нам, детям. Но вот отличало что-то этих мальчишек от их сверстников.   Может, то, что не      было у них ни капли хулиганистых замашек?  Сам  Геннадий Кириллович тоже отличался от всех учителей, с которыми меня сводила судьба в школе. Уже потом, когда я сама стала педагогом и перечитала на много раз  и «Педагогическую поэму», и «Флаги на башнях» С. Макаренко, я вдруг ясно и отчетливо поняла, что Геннадий Кириллович был нашим, кустанайским МАКАРЕНКО.  Педагогическое поведение Геннадия Кирилловича были, как будто списано с   действий, принципов великого Педагога.  Строг? – Да. Не сюсюкался? – Да. Слушали его беспрекословно. Почему? Да потому что любили, верили ему, потому, что был он с нами, детьми, искренен и справедлив. Потому что он ЛЮБИЛ нас, детей. Как же это просто!

   Был такой ритуал  у нас в обеденный час  в лагере.  Где-то ближе к концу обеда  в столовую заходил Геннадий Кириллович, обычно с кем-нибудь из сопровождающих его воспитателей, и начиналась доскональная  ревизия наших тарелок, - кто сколько съел.  Послевоенные дети  -  недокормыши. Главный результат отдыха: на сколько поправился?  Неторопливо прохаживался Геннадий Кириллович между столиками. Цепкий взгляд сразу выхватывал  какого-нибудь мальчишку, который доел первым.

 - Добавки сюда!  - сразу приказывал директор.  А  тем, кто не хотел  съедать всю порцию борща или каши, серьезно  внушал:

 - Съедать надо все. И сразу добавки просить. Есть надо до тех пор, пока живот не станет твердым, как барабан!

И сам первым смеялся над своей же репликой  вместе с детьми.

   Ходил по лагерю, вечно облепленный нами, детьми.  Правда,  не помню, чтобы он играл в спортивные игры. Да и ходил прихрамывая, как бы вразвалочку.

    И в походы с нами не ходил. Только однажды, когда я уже была в старшем отряде, мы  весь поход  вместе с Геннадием Кирилловичем  проехали на грузовике и остановились   на какой-то заимке, около озера. Там, видимо, жил какой-то хороший знакомый Геннадия Кирилловича. И именно там я впервые услышала выражение «тройная уха». Первых мелких карасей из большого  котла выбросили кошкам. Туда же последовала и вторая партия рыбы. И, наконец, началось священнодействие. В   желто-янтарную густую юшку была заложена настоящая рыба – огромные куски варились долго и неторопливо. Вспоминая сладковатый  вкус этой ухи – ел, причмокивая,  весь наш отряд, - до сих пор вздрагиваю от удовольствия.  Приходилось потом мне есть и волжскую стерлядь, и другие рыбные деликатесы – такого, как на кустанайщине в пионерском походе , - больше не едала.

  После ухи мужчины сидели около догорающего костерка рядом с нами, детьми. Закипали два прокопченных чайника. Прямо туда, не скупясь,   засыпали большую горсть  заварки.

 - Как ноги-то твои? – тихо обратился к Геннадию Кирилловичу его знакомец.

 - Да ноют на погоду, - сокрушенно ответил тот. -  Я теперь как барометр.  Пальцев нет, а перед дождем  они ноют.

   Я тогда, помню, замерла. Как это – пальцев нет? А как же он ходит?!  И тут до меня дошло: вот почему он хромает!   

   Уже в лагере я  заговорила об этом с ребятами. И неожиданно узнала, что Геннадий Кириллович,  оказывается, фронтовик, воевал в Брестской крепости, был ранен. 

   Наверное, для всех детей мира война представляется этакой романтической игрой в войнушку, где наши всегда побеждают, а поверженные враги постыдно бегут.  Мы начали приставать к Геннадию Кириллович с просьбами рассказать о войне и о его подвигах там.  Категорическое НЕТ прозвучало сразу так строго, что надоедать  больше не захотелось. Одно было непонятно: почему он не хочет похвастаться своими героическими деяниями на войне? Что эти деяния имеют место быть – никто из нас ни секундочки не сомневался.  И вот когда  в одну из лагерных смен Геннадий Кириллович нехотя  согласился на воспоминания, мы все сидели, замирая от  предвкушения   героических подвигов.   Завернутые  в одеяла от бесконечных назойливых комаров,     сидя  около  костра, мы нетерпеливо ждали этих рассказов.  Первые же скупые, начисто лишенные какой бы то ни было романтики,  слова жуткой  правды потрясли нас всех.   До  сих пор мне делается страшно  при воспоминаниях от того давнего  рассказа.

   Геннадий Кириллович, молодой офицер, перед войной получил направление на службу в Брестскую крепость. С ним поехала его семья – жена с двумя детьми.  Я тогда уже кое-что знала о подвигах защитников Брестской крепости. Дома, в родительской библиотеке,   появилась книга Сергея Смирнова «Брестская крепость».  «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, родина» - эти строки, выцарапанные на крепостной стене, были романтическим  апофеозом   книги Смирнова. НО то, что рассказывал Геннадий Кириллович, было без всякого пафоса,  обыденно, просто, а потому еще более страшно и более жутко. И абсолютно НЕ ПОНЯТНО, КАК   без пищи и воды, полтора месяца (вместо одного дня блицкрига, планируемого гитлеровцами) бойцы держали оборону,  защищали западные рубежи Родины.  Я сейчас все время думаю, почему фашистам не удалось деморализовать , уничтожить  силу духа нашего воинства. На глазах офицеров и солдат, стрелявших из подвала, фашисты разожгли костер около крепости и начали медленно и методично бросать туда схваченных женщин и детей.  В этот дьявольский костер были брошены жена и двое детей Геннадия Кирилловича…   НО он продолжал сражаться. Крепость жила еще полгода. Отдельным выжившим солдатам удавалось вести партизанское сопротивление. Участником этого сопротивления был и Геннадий Кириллович. А  потом он  был схвачен в плен и бежал оттуда. Это место в его рассказе (сейчас понятно, почему) было без подробностей.  Я только запомнила, как он вырвался и , раненый, пять километров полз по снегу почти босиком, в дырявых обмотках. Дополз-таки до своих. В госпитале ему ампутировали часть обмороженных ступней.  Я спросила Геннадия Кирилловича, писал ли он о себе Сергею Смирнову, когда тот собирал для своей книги сведения обо  всех участниках Брестского сопротивления.  Геннадий Кириллович без объяснения причины ответил отрицательно.  Только через много лет я сумела понять этот отказ. ПЛЕН… Короткое и страшное слово. НЕ оно ли является причиной того, что я не сумела найти данные об участии Геннадия Кирилловича в обороне Брестской крепости.  Только вот это:

Зацепин Геннадий Кириллович

       Род. в 1910г. в г. Кустанае Кустанайской обл.. В армию призван Кустанайским ГВК. Годы службы:1940-1946гг. Участник боев на Северо-Западном, Воронежском, Степном, Центральном ф-х в составе 8 кав. Д, 6 кав. К., 37 кав. П. Род войск - кавалерия. Воинское звание – майор. Образование – неполное среднее. После демобилизации работал на различных предприятиях. Награжден орденами Отечественной войны 2-й ст., Красной Звезды, медалями: «За боевые заслуги», «За победу над Германией», юбилейными.

 А может, я просто-напросто плохо искала? Предлагаю всем, кому небезразлична история и особенно история нашего родного Кустаная, найти сведения о ЗАЦЕПИНЕ ГЕННАДИИ КИРИЛЛОВИЧЕ.  Память о таком человеке должна сохраниться.