• Narrow screen resolution
  • Wide screen resolution
  • Auto width resolution
  • Increase font size
  • Decrease font size
  • Default font size
  • default color
  • red color
  • green color
KOSTANAY1879.RU | Костанай и костанайцы! | Портал о городе и жителях
Главная arrow Старая газета arrow Материалы из старых газет arrow Там, где был убит товарищ Салобаев

Там, где был убит товарищ Салобаев

Печать E-mail
Автор Administrator   
04.12.2016 г.

"Степной крестьянин". 1929 год

 

Развернутым фронтом беднота и середняки наступают на кулака

 

 В далекие годы

            Маленькая речка. Не река, а ручеек верхний. Течет журчит, маленькой пересыхающей струйкой прорывается он сквозь огороды, уходит в широко раскинутые графские леса.

            На голом, неродющем берегу вырос поселок Рудня. Впереди чернозем, леса, а они на песках. Кто первый поселился здесь и когда, не запамятовал народ. Знает, что волость Велико-Топальская, а главное начальство в Чернигове, а что толку от того?... Нет никакой помощи.

            Что в уезде  Новозыбкове, что в городе губернском Чернигове, что у себя в селе Рудня нет никакого спасения бедняку. Жмет помещик, а еще пуще – кулак,  а еще хуже всего то, что нет в бедноте организованности. Жмут ее все, а они знай у бога помощи просят…

            Учей темной вернулся к себе на село Кирилл Салобаев осенью, когда уезжал с поселка на подработки в Одессу, был радостен и здоров, а вернулся, словно ко клин в его жизнь забил.

            По внешности он оставался прежним молодым Кирюшкой, а внутренне вырос, развился, словно темные очки вдруг надел и стал видеть все в черном свете.

            Раньше бывало стянет помещик три шкуры с крестьянина за аренду, попечалится вместе со всеми и забудет. Что ж на то и господа! А как возвратился с Одессы все думал, о чем то, мозговал.

            Пролетело лето. И, снова осень, снова работа на сахарном заводе в Одессе.

            Когда рабочие забастовали, он вместе с ними ходил с большими красными полотнищами и пел революционные песни, затем удирал от казацких нагаек, приехал в Киев, а когда его чуть было не прихватили и там, то захватив пачку листовок он возвратился к себе на село.

 

В Сибирь на поселение

            Однажды ночью, когда все спали, загорелась большая винная лавка. Бил набат, со всей Рудни сбегался народ, прибежавший староста требовал ведра и воду, а народ стоял и не двигался с места.

            - Пущай горит панское добро. Всю жизнь  в водке горе топили….

            Утром прилетели казаки. Тащили на расправу людей, допытывались, та пуще всего нажимали на Кирилла и еще двух его товарищей.

            - В графском лесу собирались?

            - Листовки привозили?

            - Вы поджигатели?

            Молчали. На двоих товарищей показал сам староста, а третьего точно определить не мог. Не то Салобаев, не то кто другой был. Тогда взяли  оборот жену Салобаева. Били нагайками, приставляли винтовки, но так и не добились толку.

            Через несколько дней товарищи Салобаева уже висели на суку, а сам Кирюшка, после нескольких месяцев тюрьмы направлялся по этапу в Сибирь, а затем в казахстанские степи.

            Так и поселился он в Силантьевке.

 

У озера Джартынкуль

            Только, только отстраивался Кустанай. А в степи и вовсе целина непочатая. У озера Джартынкуль несколько изб, а земли сколько глаз хватает, все ихние: Кирбятьевых, Морозовых, Анисимовых. Крепкие дома, широкие дворы, машины, скот…

            Рудневские кулаки и в подметки силантьевским не годятся.

            Есть и беднота – голь перекатная. Сама своего не имеет, а больше все работает на Анисимовых, да на Кирбятьевых.

            Так, вот и рос поселок у озера Джартынкуль. Беднота и тузы Силантьевы (они же Анисимовы) по имени их и поселок назван Силантьевским. Так до 1919 года шло по заведенному. Скажет кулак – закон. Ослушаться не могли. И гнула беднота спину, помогала тузам крепко набивать деньгой кулацкую мошну.

            Сладко жилось кулакам до 1919 года. А тут вдруг белые, красные, зеленые. Пронеслось по степи дыхание революции. По швам треснула поселковая жизнь, раскололась. И бедняк не тот стал и кулаки окрысились, озверели. При белых кулаки волками выли, а при красных ягнятами прикинулись.

 

Начало борьбы и первая расправа

            Вышла раз Марья из землянки, а к ней сразу трое.

            - Ты, что ли жена Салобаева? Сволочь, - сплюнул толстомордый парень, а сам винтовку к груди приставил.

            - Ты, что ли, говори. Куда твой партийный муж задевался? Запрятала?

            Искали в погребе, в углах, во дворе, лазили на чердак.

            - Счастье твое, что не нашли, - говорил тот же парень при поддержке бородачей, поплатилась бы. Мы зеленые, такой дряни пощады не дадим и тут же толкнул малолетнего сынишку Салобаева.

            - Ишь, наплодили татарчат все некрещеные!...

            Долго стоял, думал и что-то соображал «зеленый». Может ударить, может убить. Да стоит ли возиться? Мелочь…

            Схватила Марья младшего Гришку и на огороды. Ни жива, ни мертва.

            А с другого конца опять всадники. Ленточки то красные, а кто их знает. Долго смотрела на них и не решалась. Вот они и уже совсем близко, а как сказать им, что в поселке зеленые, а вдруг и эти такие?!

            А когда подъехали не утерпела Марья, заплакала и будь, что будет, - рассказала все. А через полчаса, зеленых уже не стало…

            Шел тяжелый 1921 год. Зимой надеялись на весну, весной на лето. А прошло лето, словно лед кто положил под сердце у людей. В полях голо, пусто, словно кто-то большой и сильный ветер вымел начисто поля железной метлой. В закромах ни зерна, нет надежд. Голод…

            Озверел народ, запрятался глубоко в свою шкуру собственника и каждый человек другому человеку стал врагом.

            Только у Гайворонских, Морозовых, Кирбятьевых да Осиповых морды толстые, розовые раздобревшие.

            Сочувствуют люди, а в бороды улыбки прячут:

            - Доскакались! Добились воли! Вот и ешьте ее волю-то, а мы хлеб кушать будем…

            Становилось невмоготу. Пухнуть начали. Хлеба нет, а кулаки по 7 фунтов с пуда на помол берут. Весь народ ограбили до чиста. Тут то и вышел на сцену товарищ Лузин.

            Незаметный дотоле член партии, он вместе с другими двумя в том числе Салобаевым и Боровским решительно повели наступление на кулаков, но…

            Однажды утром, когда Салобаев и некоторые активисты были дома в сельсовете шла расправа. Кто-то у кого-то украл пять фунтов проса и этого было достаточно, чтобы кулаки этот случай «приспособили» к делу.

            - Идемте к Лузину, кричали Королевы, Скурыдины и другие. Мы знаем, кто украл, это Лузина дело!..

            Голодная, озверевшая толпа двинула к Лузину.

            Правда, у Лузина нашли не пять, а десять фунтов проса, правда, что оно ни чем не отличалось от проса, которое водится во всем белом свете, но кулакам разве это важно! Они клялись, божились, то это то самое украденное зерно и… Лузина приволокли в сельсовет и убили.

            Тихо, об этом случае говорит поселковая молва. Из уха на ухо она передает сказ, о том, как кулак Королев гирей прикончил члена партии Лузина. Но только с уха на ухо, из уст в уста, потом, что…

            Ведь Королевы и другие кулаки, убившие Лузина до сих пор не наказаны. Королевы и другие кулаки еще два года ловили в степи милицию, думая с нею расправиться, но и за это им ничего не было.

            Чуть что подожгут, спалят. Насолил как-то кулакам Гайворонским крестьянин Кандыба. Сожгли. Переехал он на кардон, снова сожгли.

            Только он, жил, работал и словно не замечал кулацких угроз. Это был бедняк Кирилл Николаевич Салобаев.

           

Новая борьба и угрозы

            Несмотря на лета, ему стукнуло уже 53, несмотря на белые нити седых волос, он остался прежним молодым революционером, пылким, горячим, каким был лет 25 тому назад. Его избирали на Краевой съезд советов в Кзыл-Орду. Ездил он на съезды в Оренбург и другие места. Он активно участвовал в поселковой работе и писал в газету.

            - Смотри паря, крылья обожжешь, - говорили ему кулацкие подхалимы: Королев, Афанасьев и другие.

            У них своя злоба на старика Салобаева. С большим трудом кулачеству удалось протолкнуть в совет Таранова. Сам бедняк, но зять и сват кулачья, он из кожи лез, чтобы доказать верность «чертову кругу», как называют шайку Силантьевских кулаков бедняки и середняки Силантьевки.

            Таранов помогал кулакам укрывать объекты обложения, помогал обделывать грязные делишки, а весной когда шли еще хлебозаготовки, спасал хлеб кулаков. Частью прятал у себя, частью у других, всячески замазывая глаза хлебозаготовителям и комиссии.

            Узнал об этом Салобаев. Заявил в сельсовет. Потребовал от сельсовета решительных мер. Беднота и середняки поддержали. Правда, робко, с опаской, иной раз отделываясь молчанием, но все-таки поддержали.

            Таранова вывели из состава членов совета, а вместо него был введен товарищ Салобаев.

            - Сам на себя беду кличешь, - говорил Таранов. А между собой кулаки толковали.

            - Надо убрать этого гада с лица земли…

            - Дураки они, вот что, - говорил Салобаев. Сами поймут, что дураки. Пятки у кулаков лижут, срам один…

            Салобаева  знали не только в поселке. К нему приходили за советом из Ярославского поселка, из Мало-Чураковского, не говоря уже о своих крестьянах и своем сельсовете. Без Салобаева не начинали ни одного дела. Удивительно ли после этого, что когда начались теперешние хлебозаготовки, его единогласно выдвигают в комиссию содействия хлебозаготовкам и избирают председателем.

            Однажды (это было в августе) в сельсовет ввалилась группа кулаков и подхалимов. Тут были все те же старые держиморды – кулаки Кирбятьевы, Гайворонские, Анисимовы, Королевы, а также некоторые из подхалимничающих членов совета и наконец, сам Таранов.

            Не было еще занятий, оно они чем то шумно спорили и нетерпеливо ждали председателя совета Закуру.

            - Пришел Закура. Удивился.

            - Что это так спозаранку, граждане? Аль дело срочное?

            - А ты не смейся, - выступил впереди кулацкой своры Таранов, - за делом пришли.

            - Этот подлец Салобаев, вот от этих людей требовал немедленно сдать хлебные излишки.

            - Так, вот. Посколько я бедняк, то я пришел просить, чтобы их помиловали от хлебозаготовок…

            Закура попросил кулаков оставить комнату.

            Через несколько дней из Затобольского РИКа была получена бумажка. Написана она была безграмотно и довольно загадочно.

            «Салобаев Кирилл скрывает кулаков от обложения, посев и скотину, недавно продавал на базаре муку. Надо вывести их сельсовета кулацкого подхалима…»

            Это загадочное письмо в сельсовете не осталось загадкой. По почерку сельсоветчики очень быстро разгадали этого «бумагомарателя». Жалобщиком на «подхалимство» Салобаева был никто иной как Таранов.

            - Смотри, Кирилл Николаевич,  дело то плохо будет, - заявляли товарищи. – Убьют подлецы.

            - А чего убивать, не для себя же ведь делаю. А что грозят, дураки…

           

Заговор кулаков

            Утром у кулака Гайворонского за скрытие хлебных излишков по решению сельсовета конфисковывали имущество.

            Люди выводили двух коров, а в ответ им кричала хозяйка и обсыпала ругательством.

            Вечером, в маленькой избе Таранова собирались кулаки. Словно тени скользили они к небольшой землянке на площади. Поздно расходились домой.

            Что говорили, что обсуждали кулаки у Таранова, осталось тайной. Может так просто пожаловаться на беду приходили они к своему верному кулацкому подхалиму. А может быть…

           

Как он был убит

            Вечером шло в сельсовете заседание. Хлеб поступает слабо. Кулаки не желают выполнять задания по хлебозаготовкам. Один их 750 пудов, вывез только несколько пудов, а другой из 500 ни фунта не вывез.

            Салобаев потребовал, чтобы у злостных держателей хлеба, конфисковать имущество.

            В этот вечер Салобаеву повезло вдвое. С одного собрания он сразу попал на другое. У крестьянина Синельникова собрался народ обсудить об организации коллектива. Пришел и Салобаев, долго говорил он о пользе, о задачах коллектива, сам обещал вступить.

            - Вот вернется сын из Красной Армии, - говорил он, и мы вместе вступим в коллектив. Растут поселки, развиваются, встает на ноги беднота, а мы как живем? Срам просто!..

            Записалось в коллектив 33 человека.

            Не успел домой придти, прибежал сын и сказал:

            - Из Рымского поселка исполнитель приехал, говорит, что кулак Олейник перебрался к нам из Рымского, излишки не сдал.

 

***

            Ночью гудел набат. На улице в непроницаемой тьме кричала женщина раздирающим криком звала на помощь.

            Бежали люди, спотыкались, останавливались, всматривались в тьму и ничего не могли сообразить.

            - Что это, пожар? Но где же огонь? В чем дело?

            И только добежав до школы, где на высоком столбе повис колокол, вдруг поняли все…

            В маленькой землянке Салобаева было тесно. Весь поселок сбился этой ночью сюда и в тревоге замер. Салобаева не было уже в живых. Полчала тому назад, он только сел поужинать, хотел отойти от кона, выпрямился, И вдруг выстрел, полный заряд картечи, в 18 дробин угодили ему в сердце, плечо и лицо…

            Ночью ходили арестовывать. Кто убийца! Никто не знал. Но по какому-то классовому чутью шли в богатые тесовые дома, и арестовывали кулаков. Их набралось свыше 20.

            Тем же днем беднота и середняки под своей охраной отправили убийц Салобаева в город.

            Через несколько дней хоронили товарища Салобаева. Трудно словами описать зрелище похорон. Поселки такого не видали. Приезжали сюда из Больше-Чураковки, их Ярославского поселка, были представители из Шуваловского поселка, из Алексеевского, много было представителей колхозов.

            У вырытой посреди площади могилы говорилось много горячих речей. Умер прекрасный человек, лучший помощник и руководитель бедноты и середнячества, но виноваты в этом не только одни кулаки, а виноват весь поселок, который своевременно не дал по рукам кулакам, а чаще всего подхалимничал им.

            8 октября в поселке шло собрание. На собрании присутствовали сто процентов жителей. Собравшиеся ответили на смерть своего товарища одним, досрочно выполнить свои обязательства перед государством по налогу, и по хлебозаготовкам, и немедленно изменить лицо своего поселка. Весь поселок записывается в коллектив.

            Маленький земляной холм на площади с пятиконечной звездой на столбе, сделал в поселке решительный перелом.

            Жаль только что нет товарища Салобаева!

                                                                                                     М. Криничный

 

Добавить комментарий


« Пред.   След. »

Из фотоальбома...


Детский сад АТП. Семиозерное


Наурыз


Семиозерная средняя школа. 1967 год

ВНИМАНИЕ

Поиск генеалогической информации

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

 

 
 

Друзья сайта

      Спасибо за материальную поддержку сайта: Johannes Schmidt и Rosalia Schmidt, Елена Мшагская (Тюнина), Виталий Рерих, Денис Перекопный, Владислав Борлис

Время генерации страницы: 0.241 сек.