Из истории антиколчаковского партизанского движения в Северном Казахстане (жиляевщины)

2012 год

Курышев Игорь Владимирович. Ишимский государственный институт имени П.П. Ершова

Омский научный вестник

№2 (106) 2012 год

            Повстанческо-партизанское движение в Северном Казахстане (конец 1918 – осень 1919 гг.) отличаясь мощным накалом борьбы, имело свои региональные особенности. Как справедливо отмечал С.Н. Покровский в своем исследовании, посвященному разгрому внешней и внутренней контрреволюции в Казахстане (1918-1920 гг.), «здесь приходилось преодолевать значительные проявления местнических настроений, партизанщины, крестьянской ограниченности». (1, с.131)

            Одним из ярких эпизодов партизанщины в Северном Казахстане стала так называемая жиляевщина, которая специально не изучалась, но упоминания о ней встречаются в литературе мемуарного характера и ряда исследований. (1, с.266)

            Такое название рассматриваемые события получили по имени командира партизанского отряда А.И. Жиляева. Жиляевщина тесно связана с развитием повстанческо-партизанского движения в Кустанайском, Петропавловском и Кокчетавском уездах, в том числе возникновением крупномасштабного антиколчаковского кустанайского восстания.

            Андрей Иванович Жиляев родился в 1885 году в селе Боровом Кустанайского уезда. В молодости батрачил, служил в царской армии, где получил звание унтер-офицера, до падения Советской власти являлся членом уездного исполкома, однако четких политических позиций не проявил. Во время разгона Кустанайского совета чехами бежал, начал подпольную деятельность по объединению всех недовольных колчаковской властью.

            Мобилизация в колчаковскую армию, связанная с общим наступлением на Западном фронте в марте 1919 года шла трудно; карательные отряды, направлявшиеся для ее проведения, не могли существенно улучшить ситуацию, своими репрессивными акциями способствовали накоплению озлобленности и агрессивности у крестьянства. В частности, сельский корреспондент А. Соболев впоследствии так описывал в газете «Степной крестьянин» приезд карательного отряда в поселок Львовский Кустанайского уезда: «6 марта ночью набат. Вскочили – казаки. Летают по улицам и рубят. Бившему в набат снесли голову… 12 человек вырвались из поселка. Казаки подожгли несколько домов. Началось насилование женщин. …Зимой трудно было скрываться в поле, и почти все попались в руки казаков и милиции. В церковной сторожке били и истязали дезертиров нагайками, шомполами, прикладами и подолгу оставляли лежать связанных в лужах крови. Полуизрубленные, исколотые, все 12 человек были столкнуты в прорубь….» (2, с.161-162)

            Насильственная мобилизация в белую армию, конфискация скота и имущества у крестьян, неуверенность в завтрашнем дне, наличие массы дезертиров и наплыв беженцев в Кустанай из Орска, Оренбурга и Бузулука – все эти факторы в совокупности привели уже в конце марта 1919 года к взрывоопасной ситуации, грозившей вылиться в мощное антиколчаковское восстание. Поводом к нему послужили события, связанные с возмутительным поведением милиции в селе Боровском (в 80 верстах от Кустаная), которые переполнили чашу народного терпения.

            По сведениям начальника контрразведки белогвардейской Отдельной Оренбургской армии полковника Василенко, успеху начала мятежа в значительной степени способствовала слабая деятельность милиции и чинов бывшего военного контроля Западной армии. «Милиция города в высшей степени озлобила жителей взяточничеством, - отмечал в своем докладе начальник контрразведки, - говорили, что взяткой можно было купить любого чина милиции. Незадолго до восстания один из участковых милицейских начальников поиграл в карты 3000 рублей и заплатил деньги на месте. Явления, подобные этому, замечались повсеместно и считались заурядными». (3, с.618-619)

            Ко всему прочему, благодаря антиправительственной агитации, в Кустанайском уезде возникла соответствующая среда для развития мощных протестных настроений. Главным большевистским агитатором белая печать называла бывшего деятеля свергнутого кустанайского совдепа, «небезызвестного боровского конокрада Жиляева». (4) Начальник колчаковской милиции в селе Боровском Головин своим произволом и беззакониями разжигал ненависть у местного населения. 1 апреля он направил отряд милиционеров в поселок Долбушинский для ареста скрывавшихся здесь подпольщиков. Однако прибывшие к месту назначения сотрудники милиции напились допьяна и стали бесчинствовать, ругаться, стрелять из наганов. Члены подпольной ячейки, возглавлявшейся А. Жиляевым, напали на милиционеров и перебили их. Из поселка Долбушинского повстанцы (преимущественно бедняки и середняки) двинулись на село Боровское, где вновь совершили нападение на штаб милиции, истребили ее, захватили оружие и обмундирование. После взятия Боровского Жиляев разослал гонцов во все прилегавшие поселки, призывая крестьян присоединиться к его отряду. На заседании повстанческого штаба, избравшего командующим Жиляева, было принято решение идти на Кустанай и захватить его.

            Высланные для разгрома повстанцев белоказачьи отряды в поселках Жуковском и Владимировском были разгромлены, все казаки перебиты. Эта победа воодушевила партизан, которые настойчиво продвигались к Кустанаю. По пути к жиляевскому отряду, возросшему до 500 человек, примкнуло значительное количество дезертиров, что не могло не повлиять как на его нравственно-психологический облик, так и на характер последующей деятельности.

            Местные колчаковские власти, в том числе управляющий уездом Луб, не предприняли необходимых мер для защиты города. 5 апреля в 4 часа дня из города уже ушел первый поезд с беженцами, главным образом женами и родственников офицеров. По сообщению белогвардейской печати, город был сдан плохо вооруженной двухтысячной толпе мятежников». (4;3, с.620)

            Колчаковская контрразведка полагала, что само восстание было тщательно подготовлено, в частности, заранее создан штаб, помещавшийся в Кустанае в доме Исаева, сформирован перевязочный отряд, снабженный медикаментами. В подготовке восстания принимало участие местное население, жители окрестных сел жертвовали крупные суммы – до 20000 рублей, муку, овес, лошадей и подводы. Причем список лиц, сделавших пожертвования, попал в руки контрразведки. Существенную помощь восставшим оказала местная воинская команда, которая присоединилась к ним. Кроме того, мятежники ожидали прибытия из Орска значительных сил красных. (3, с. 619-620)

            Ранним утром партизан начали захват Кустаная, сотне партизанских конников удалось без боя занять вокзал, центр города. По свидетельству очевидцев, «среди белых началась паника, не поддающаяся описанию; белые отряды стреляли друг в друга» (2, с.175). Уже к двум часам дня Кустанай был захвачен повстанцами, которые тотчас же освободили из местной тюрьмы не только политических заключенных, но и отъявленных уголовников. Охваченный паникой, встревоженный город охватила стихия жестоких убийств и грабежей на почве мести.

            Партизанские власти вынуждены были попытаться взять ситуацию под контроль. 6 апреля 1919 года вышел приказ №2 главнокомандующего всеми военно-революционными силами Кустанайского уезда А. Жиляева, в котором отмечалось, что при взятии города революционными войсками, во время освобождения тюрьмы, по ошибке были выпущены уголовные преступники (2, с.177).

            Поскольку в ходе восстания отчетливо проявились мотивы ненависти по отношению к белым, казачеству, после захвата города повстанцы буквально вылавливали не успевших сбежать офицеров, солдат и казаков. Офицерские квартиры подверглись беспощадному разграблению, проводились массовые обыски, в ходе которых изымались не только оружие, но и наиболее ценные вещи. Начались усиленнее аресты контрреволюционеров. Многих лиц, которых причисляли к офицерству, казакам (с презрением называя их «красноштанниками»), повстанцы жестоко избивали нагайками, прикладами, кололи штыками.

            В течение нескольких дней пребывания партизан в Кустанае ими было похищено из казначейства 800 тысяч рублей, 20 кровных жеребцов, 61 рабочая лошадь, попоны, седа, 118 тысяч рублей из казенного питомника киргизских лошадей. Крестьяне из дальних сел уже занялись организацией этапов для переправы награбленных вещей и, не зная об изгнании красных партизан из города, явились за трофеями на подводах (4).

            По воспоминаниям участника партизанской борьбы, коммуниста Рогодева, в захваченном повстанцами Кустанае Жиляев вместе со своими приближенными и женой принимал участие в реквизиции золота и драгоценностей у местной буржуазии, но не сдал ни одного грамма в партизанскую кассу (5, с.136).

            Во время восстания в Кустанайском уезде происходили жестокие, изуверские расправы, в том числе над некоторыми местными священнослужителями. Архиепископ Оренбургский Мефодий доносил Высшему церковному управлению о том что во время крестьянского восстания в марте-апреле 1919 года под воздействием агитации пяти инородцев, были зверски убиты священники сел Боровского и Алешинского Кустанайского уезда. Причем священника села Боровского отца Дроздова повстанцы (вероятно, попавшие в их ряды отъявленные уголовники или дезертиры) распяли, а у его жены вырезали груди (6). Правда, метрические записи церкви Алешинского поселка свидетельствуют о том, что местный священник Попов не был убит, так как продолжал свою деятельность еще и позже при Советской власти.

            Колчаковское командование перебросило на подавление кустанайского восстания значительные силы – карательный отряд подполковника Сахарова в составе 43-го и 49-го пехотных полков, 5-го Оренбургского казачьего дивизиона с 4-мя орудиями и 20-ю пулеметами (общей численностью до 1500 человек) (1, с.268; 3, с.619).

            Восьмого апреля белогвардейские части, высадившись с поезда в 15 верстах от города, начали наступление. Разделившись на четыре части, отряд беспрепятственно подошел почти вплотную к городу. Цент и левый фланг были встречены огнем повстанцев. Особенно пострадал левый фланг белых, наступавших на реальное училище, занятое противником. Бой в течение дня продолжался на городских улицах, где восставшие стреляли почти из каждого дома. С наступлением темноты колчаковские войска были выведены из города.

            На следующий день, 9 апреля бой возобновился. Из кустанайского реального училища повстанцы были выбиты лишь после жестокого артиллерийского обстрела, в результате которого здание было почти разрушено. Вскоре был занят и центр города. Несмотря на явное численное превосходство белых, мятежники стойко держались, сражались с ожесточением, даже наступали, однако теснимые противником вынуждены были к вечеру отойти к городским окраинам. Вместе с повстанцами Кустанай обороняли горожане, даже женщины не только приносили в окопы еду, но и стреляли по белогвардейцам.

            Выделялась жена Жиляева, Лукерья, по происхождению, очевидно, казачка, при обороне Кустаная командовавшая конным отрядом. ВВ разгар белогвардейской атаки он своим отрядом оказалась на одном из самых трудных участков, вступив в схватку с казачьей сотней (2, с.180-181).

            Однако под напором превосходящих сил противника, неся большие потери, в ночь на 10 апреля повстанцы отступили из Кустаная. В этот же день город был очищен белыми от оставшихся мятежников, все пойманные расстреливались карателями. По некоторым сведениям, жертв в городе насчитывалось до 3 тысяч (7).

            Командующий Юго-Западной армией, главный начальник края, атаман А.И. Дутов в телеграмме от 7 апреля 1919 года сообщал о мерах по подавлению восстания колчаковскому Министерству Внутренних Дел: «Кустанайский уезд считаю опасным. Почти в каждом селении имеется большевистская организация. Отношу это явление исключительно к бездействию управляющего областью Матвеева и управляющего уездом Луба. По наведенным справкам, Матвеев – левый эсер, Луб – бывший комиссар. К сожалению, документами это установить пока не удалось. Прошу об увольнении этих лиц. Для подавления большевизма принял следующие меры. Из всех ненадежных селений взяты заложники от 5 до 20 соразмерно населенности с предупреждением, что при попытке восстания их общества заложники будут расстреляны. Послано мною как командармом три карательных отряда с артиллерией и пулеметами. В Кустанае из арестованных зачинщиков 8 полевым судом приговорены к смертной казни. Приговор утвержден и приведен в исполнение. В разных селениях взято казаками 74 большевика крестьянина, из них 11 приговорены к смерти и 24 к каторге, остальные оправданы. Приговор утвержден и приведен в исполнение» (8). Кроме того, Дутов предлагал изъять из Кустанайского уезда, передав в казачьи станицы, военнопленных (венгров-интернационалистов) и военнообязанных, поскольку считал их организаторами восстаний, большевистскими пропагандистами.

            Жестоким расправам со стороны колчаковцев подверглись села крестьян-переселенцев, принимавших участие в восстании, Боровское, Александровское, Жуковское, Воскресенское и Надеждинское. Так, по сведениям колчаковской контрразведки, 15 апреля в село Боровское прибыл отряд казаков в количестве 60 человек, встреченный жителями хлебом-солью. На специально собранном сходе каратели потребовали выдать всех участников восстания. Несколько человек из схода были схвачены и выпороты, после чего выдали 6 мятежников, тут же допрошенных и затем под давлением казаков расстрелянных.

            Жители некоторых сел арестовали скрывавшихся участников восстания и выдали их белым. Однако «такому поведению жителей особенно доверять не следует, - констатировал начальник контрразведки, - делается это только для вида и временного успокоения наших властей. Злоба у населения нисколько не угасла и в благоприятном для большевиков случае от него нужно ожидать жестокой мести» (3, с.625).

            Колчаковские военные власти полагали, что осуществленные репрессивные меры оказались недостаточными, поскольку население, состоящее большей частью из переселенцев, по-прежнему испытывало глубокую ненависть к казакам, оказывало поддержку дезертирам и содействовало большевистским агитаторам (3, с.625).

            Отступившие из Кустаная повстанческие отряды сгруппировались в южной части уезда, в районе поселка Шолаксай, где находились несколько дней. По поводу дальнейших боевых действий столкнулись две противоположные точки зрения. Л.И. Таран, К.М. Иноземцев и другие коммунисты предлагали продвигаться через степи на Тургай и Иргиз, для соединения с войсками Актюбинского фронта. Однако Жиляев со своими сторонниками не согласились с этим предложением, поскольку не желали вливаться в ряды Красной Армии, что потребовало бы от них подчинения советскому командованию, строгой воинской дисциплине и реорганизации партизанских отрядов.

            Отколовшись от отряда Тарана, разделяя настроения значительной части крестьян, потянувшихся к своим семьям, родным местам, А. Жиляев решил со своим отрядом вернуться в село Боровское. По дороге, узнав, что в поселке Сундуки находится карательный отряд белых, партизаны Жиляева внезапно напали  на него и перебили. Активный участник повстанческо-партизанского движения О.Ф. Городничий следующим образом объяснил мотивы убийства карателей: «Взято было живыми 22 человека. При обыске у каждого из них было обнаружено много крестьянского белья, костюмов и других вещей домашнего обихода, а также много денег. Все это было награблено, в чем они сами сознались. Все эти 22 казака были из станицы Звериноголовской и Кочердык. Карателей с собой нам брать было невозможно, отпустить их тоже нельзя, так как они снова стали бы грабить и пороть крестьян, а потому их всех расстреляли. Был убит и командир карательного отряда капитан Усачев. …Жители поселка сердечно благодарили наш отряд за избавление от карателей» (5, с.128).

            Никаких организационных мероприятия по укреплению отряда в Боровском предпринято не было. Между тем белые, получив сведения о малочисленности и слабом вооружении партизан, направили сюда карательные части. Отряду грозила неминуемая гибель, что стали осознавать почти все партизаны. Однако сам Жиляев не придавал значения назревающей опасности. По воспоминаниям очевидцев, «он вел себя, как зазнавшийся генерал, носил через плечо широкую голубую ленту, на руках – золотые кольца. Его жена, Луша, имевшая на мужа исключительное влияние, появлялась в штабе, сверкая золотом» (5, с.128).

            Тем временем белые окружили Боровское. Жиляев, подчиняясь требованиям части партизан идти на соединение с отрядом Тарана в Тургай, вынужден был в беспорядочной спешке оставить село. Колчаковская печать подробно сообщала о деструктивных действиях «красной пугачевщины», «банд красных», перебравшихся после подавления Кустанайского восстания в южную часть Петропавловского уезда. Эти сообщения не противоречили действительности. Утром 7 мая в село Всесвятское внезапно ворвался жиляевский отряд численностью около 700 человек, ограбил почту (на сумму 25300 рублей), медицинский переселенческий пункт (на 10000 рублей), частную аптеку и зажиточное население, прежде всего торговцев, на 500 тысяч рублей. Кроме того, реквизировал 100 лошадей, 80 бричек (9-12). Партизаны арестовали без предъявления конкретного обвинения заведующего 3-м переселенческим подрайоном Лапшина, почтово-телеграфного чиновника Радишева, врача медицинского пункта Троицкого с женой и кучером. В силу настойчивого ходатайства граждан села Всесвятского Лапшин и Радишев были освобождены, в помиловании же Троицкого с женой повстанцы отказали и увезли с собой насильно, заявив, что «врач – офицер, кадет, а потому освобожден не будет». После ухода партизан крестьяне села Всесвятского обнаружили обезображенные, исколотые штыками трупы врача Троицкого и его жены, с признаками жестокого насилия (9-12).

            По свидетельству бывших партизан, под влиянием коммунистов в отряде Жиляева осуществлялся ряд мероприятий, направленных на укрепление дисциплины, искоренение пороков и преступлений. На совместном заседании военного совета и военно-революционного трибунала был разработан и утвержден в форме приказа №7 проект устава о применении наказаний за те или иные проступки в рядах партизанской армии (2, с.187).

            Однако, несмотря на подобные приказы, повстанческо-партизанская стихия, словно река, вышедшая из берегов, слабо поддавалось введению жесткой дисциплины и строгой ответственности. А. Жиляев использовал местнические настроения крестьян, недопонимание необходимости жесткой военной дисциплины, единоначалия и строгого порядка. В частности, он сулил партизанам организовать Кустанайскую трудовую республику с центром в селе Боровское, где жили его родственники.

            Однако дальнейший боевой путь его отряд под давлением обстоятельств лежал на Шолаксай, Тургай, Иргиз и Челкар, где уже дислоцировались красноармейские соединения Туркестанского фронта. Под городом Тургаем партизаны Жиляева вступили в бой с частями «Алаш-Орды», вынудив их отступить. Проходя далее через Иргиз, они грабили множество жителей города на сотни тысяч рублей, а также местное казначейство на сумму наличными деньгами и ценностями около 60 тысяч рублей (3, с.311)

            Именно в Челкаре после трехдневного отдыха кустанайский отряд переформировали, вооружили и отправили на фронт. А.И. Жиляев был назначен третьим помощником командующего фронтом, что воспринял как явное понижение. Он возмущался тем, что его оторвали, изолировали от отряда (полка), лишив его возможности им командовать, поставили под строгий политический контроль.

            С первых дней пребывания в Челкаре Жиляев стал агитировать против штаба фронта, называя его сотрудников «кышмышниками» и бездельниками. Он стал подговаривать партизан вернуться в Кустанай, открыто выступал на митингах против штаба Туркестанского фронта. «Комиссары,- говорил бывший партизанский вожак, - ведут нас в дебри, создают какие-то партячейки. Для кого они нужны? Мы обходились и обойдемся без ячеек и комиссаров» (5, с.134). Для расследования контрреволюционной  деятельности А.И. Жиляева была направлена специальная комиссия во главе с уполномоченным центра в Туркестане Кобозевым, которой он пытался оказать противодействие, в результате чего был арестован.

            Освободившись из-под ареста, Жиляев вместе со своими приверженцами направился в штаб фронта, где расправился с сотрудниками штаба и арестовал председателя Реввоенсовета Актюбинского фронта А.Г. Брегадзе (5.с.135). Призахвате штаба подручные партизанского вождя обнаружили шесть, черного сукна белогвардейских мундиров, якобы предназначенных для партизанской разведки в тылу белых. Это обстоятельство позволило Жиляеву предъявить штабу обвинения в предательстве и измене, а себя объявить главнокомандующим фронта.

            По распоряжению Реввоенсовета Туркестанского фронта на станции Аральское море была созвана конференция воинских частей, а также создана чрезвычайная комиссия для расследования жиляевского мятежа. 27 августа 1919 года, по докладу комиссии, 2-я фронтовая конференция приговорила к расстрелу Андрея Жиляева, его жену и сподвижников Володина, Стефановского, Гуренко, как изменников Родины и врагов трудового народа. В ночь на 28 августа 1919 года приговор был приведен в исполнение (5, с.137; 2, с .190).

            Сам А. Жиляев являлся типичным воплощением партизанщины. Он, как и прочие партизанские вожди Сибири и Северного Казахстана, был заражен духом бонапартизма, характеризовавшего бытовую психологию «героев» гражданской войны, как желание жить за счет славных заслуг прошлого.

Библиографический список

1.Покровский С.Н. Разгром иностранных военный интервентов и внутренней контрреволюции в Казахстане (1918-1920 гг.) С.Н. Покровский. – Алма-Ата. –365 с.

2.Грушин И. Борьба с колчаковщиной в Кустанае. /И. Грушин // Пролетарская революция. – 1926. - №9 (56) С.150-192

3.Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. В 2 т. Т.1 Май 1918 г. – сентябрь 1919 г. / Отв.редк. Т.Е. Елеуов, Х.Ш. Иноятов. – Алма-Ата. Издательство АН КазССР. 1963. 701 сю

4.Восстание в Кустанайском уезде // Единство: беспартийная, общественно-политическая и кооперативная газета. – Петропавловск. – 1919. – 9 мая

5.Борьба за власть Советов в кустанайских степях: сборник документов, материалов и воспоминаний участников / Отв.ред. И.А. Грушин. – Кустанай. Издание отдела пропаганды и агитации кустанайского обкома КП Казахстана и областного госархива. 1959. – 162 с.

6.Зверства большевиков // Тобольские епархиальные ведомости. – Тобольск. – 1919. - №11. – С.178

7.РГВА Ф.40218 Оп.1 Д.388 Л.1

8.ГА РФ Ф.147 Оп.8 Д.11 Л.38

9.ГА РФ Ф.147 Оп.8 Д.14 Л.207

10.ГА РФ Ф.1700 Оп.1 Д.57 Л.1-2 об.

11.Рыбальчин Ф. События в селе Всесвятском. //Единство: беспартийная, общественно-политическая и кооперативная газета. – Петропавловск. – 1919. – 21 мая

12.К событию в селе Всесвятском // Приишимье: газета политическая и общественно-литературная. – Петропавловск. – 1919. – 24 мая