Память не стареет |
Автор Administrator | |
01.03.2016 г. | |
"Ленинский путь". 1970 год
Молчаливыми черными копнами горбатились на закате дня мазанки и юрты аула, приютившегося на взгорке, возле реки. В какое жилище ни загляни – в каждом сплошная голь. Бедные пастухи, такие же как и он, Жалбыр, живут в ауле Узун Агач. Вот, хотя бы Рамазан. Чем будет кормить зимой семью? Четыре овцы, что заработал за лето у бая, да дырявая юрта – вот и все богатство. Теперь и его лишается. Случилась беда: овцы выскочили из загона, пристали к байской отаре. Как ни умолял пастух грузного хозяина аула, как ни упрашивал вернуть овечек, тот и ухом не повел: рад – в отаре прибавка. Не понять Рамазана жадному богачу Исе. Всю округу прибрал он к своим рукам. Одно оставалось у Рамазана – поделиться горем с Жалбыром. Изрядно собралось гостей в юрте богача, когда сын старого Кудайбергена навестил обидчика. Из других аулов приехали, чтобы набить желудки бешбармаком и баурсаками, досыта напиться хмельного кумыса. - А, Жалбыр! Вовремя пожаловал, - заискивающе, с притворной учтивостью засуетился Иса перед гостем. - Не за тем к тебе пришел, Иса, - перебил хозяина Жалбыр. – Поговорить надо. - За дастарханом потолкуем, - настаивал старый лицемер, заранее догадавшийся, зачем пожаловал защитник всех обиженных. И вот сидит он рядом с гостями Исы. Гордый и своенравный. Не склоняет головы перед их богатством и знатностью. С нескрывамым презрением Жалбыр смотрит на муллу, расплывшееся тело которого плотно облегает лоснящийся шелковый жилет, на владельца устланного дорогими коврами и атласными одеялами юрты. Нет, не естся и не пьется ему у байского дастархана! Заметил это и Иса. - Что же не угощаещься? Или не по вкусу? – спросил он. Но Жалбыр уже приподнялся, направился к выходу. Покусывая по привычке нижнюю губу, прищурив глаза, он выложил наболевшее: - Постыдись, Иса! В юрте Рамазана пухнут от голода маленькие дети. Они погибнут зимой, если ты не вернешь заработанных трудом и потом овец. Тронутый словами джигита, подобрел хозяин. Так и сказал на прощанье: «Будет по-твоему, Жалбыр». Знали бедные степняки, как любит и жалеет Жалбыр детей. Своих и чужих. В его семье их было семеро. Когда повзрослели, в Узун Агач стали приходить слухи: где-то на западе, далеко от их аула идет война. Недоумевали пастухи: почему стало тесно людям на большой Земле? Но о ней чаще и чаще стали напоминать урядники, волостные управители. Слуги русского царя требовали налоги, убеждая бедняков, что это за их степи льется на фронтах русская кровь. Жалбыр сам не раз бывал в Денисовке, Яковлевке, Прохоровке. Насмотреля на переселенцев из России и с Украины. Плохо живут, голодно. Землю надо пахать – идет мужик на поклон к попу или кулаку. Берет в аренду лошадь, просит семена. Нужды не меньше, чем у пастухов. В сытости и довольстве только мироеды – богачи. Гнать их надо. А как? Урядники, судьи, баи – все против бедного человека. Слышал Жалбыр, что в Тургайских степях объявился Амангельды Иманов с отрядом джигитов, что не дает он покоя таким захребетникам, как бай Иса. На рассвете заклубились под копытом скакуна пыль. Лаем собак встретил аул ездового из волости, сообщившего еще одну новость: сам генерал-губернатор Эверсман пожаловал из Оренбурга – желает поговорить со степняками. Место сбора – у аула Байкана (ныне поселок Кзыл-Жар). Стараниями старшин и урядников удалось собрать немало людей. К прибрежной скале, на взгорье которой стоял губернатор в окружении чиновников и баев, потянулись верховые из Домбаровки, Карабалыка и других волостей. Не протиснуться к шестидесятилетнему Жалбыру вперед. Вон как плотно обступили именитого гостя чиновники и урядники в форменных кителях и фуражках, баи в толстых халатах, обтянутые шелковыми поясами. Волостной управитель из Карабалыка Саим Кадыров даже царскую медаль нацепил. Хорошо владея русским языком, Саим хрипловатым голосом пробасил: - Угомонитесь, аксакалы. С вами будет говорить губернатор. Эверсман вышел из своего окружения на шаг вперед, и теперь Жалбыр мог рассмотреть его с головы до ног: бравый, подтянут, солнце смотрится в сапоги. Громко читал губернатор степнякам царский указ, смысл которого Саим разъяснял на родном языке. Загудела толпа после первых же слов переводчика. Но Саим, дочитав указ до конца, продолжал, обращаясь к губернатору. - Царь для нас – что аллах. Если прикажете, сегодня же отправим лучших джигитов. «Глупый, - подумал Жалбыр о Саиме. – Обманывает народ». В сумерках над встревоженным аулом раздался зычный голос всадника: «Эй, джигиты! За оружие! Пусть покроет позор того, кто вздумает трусливо отлежаться в юрте!» Торопливо сдали коней молодые пастухи. Под покровом ночи первым двинулся в степь по направлению к волостному аулу тарантас Жалбыра, за ним вооруженная дубинками, вилами, косами ватага. Среди них, размахивая шокпарами, мчались сыновья Мурзагали и Нургали, близкие знакомые Ильяс Дощанов и Амир Жолдыбаев. Дробный перестук копыт, приближающийся многочисленный крик всадников донесся до аула прежде, чем джигиты приближались к цели. Разбуженный лаем собак, догадался волостной правитель Дуйсенбай: нельзя оставаться в юрте. Повстанцы окружили контору. У одного оказался под рукой увесистый железный лом. Оставалось вскрыть сейф, в котором хранились налоговые ведомости, печать, списки подлежащих призыву. - Уничтожить! – распорядился Жалбыр. Спокойно смотрели джигиты на догорающие списки, на охваченную пламенем контору. Они были так возбуждены первой, пусть небольшой, победой, что казалось, достаточно будет сигнала предводителя – и ринутся в бой. Все ждали напутственного слова Кудайбергенова. И Жалбыр сказал его. Но в ту же ночь вызванный Дуйсенбаем из уездной полиции отряд вооруженных всадников ворвался в аул Узун Агач. Заголосили в юртах женщины и дети. И снова пыль столбом: по дороге идут колонны арестантов. В особом «почете» у конвоиров Жалбыр Кудайбергенов и Амир Жолдыбаев. Когда представлялась возможность огреть бунтарей плеткой или прикладом, палачи не упускали ее. Не одна багровая полоса легла на тело, пока добрались до Троицкой тюрьмы. По-разному сложились судьбы арестованных. Амиру Байдильдину вскоре удалось бехать из-под стражи. Но недолго прожил пастух на свободе. Как только колчаковцы заняли уезд, его схватили и расстреляли белоказаки. Недолго держали в тюрьме под следствием Нурмагамбета Оксикбаева. Как смутьяна, его отправили под охраной под Витебск на лесопильные работы. Большинство же казахов было использовано на рытье окопов, траншей и других земляных работах. Жалбыр отбывал заключение в тюрьме и получил свободу как только в Казахстане на смену царскому правительству пришла власть Советов. В степь пришла новая жизнь. Бывшие батраки и казахская беднота стали вступать в коммуны и товарищества по совместной обработке земли. В районе создаются кредитные и рабочие кооперативы, молодежные и женские организации. Но враг не сдавался. Затаившееся кулачье причиняет вред сельхозартелям, убивает из-за угла активистов. А тут еще засуха, тиф. Умер Жалбыр Кудайбергенов в 1921 году. Такая же участь постигла и его старших сынов, участников налета на волостную контору, Мурзагали и Нургали. Могилы Кудайбергеновых на небольшом кургане рядом с трассой Тобол-Орджоникидзе. Племянник Жалбыра Сергали Тулендин вместе с прославленным дядей принимал участие в восстании, а затем отбывал наказание в тюрьме. Ныне он пенсионер. Живет в совхозе «Перелески». Следопыты Перелескинской школы разыскали среди старожилов тех, кто хорошо знал Кудайбергенова. Это – коммунист Мамбетжан Кушекбаев, Дукенбай Кенжегулов, Нурмагамбет Оксикбаев и другие. Живут соратники Жалбыра и в поселке Кзыл-Жар. Известно также, что Кудайбергенов – прообраз неоконченной повести Майлина «Жалбыр», на основе которой создана одноименная литературно-музыкальная композиция. В 1968 году в дни декады казахской литературы и искусства в Москве ее показало Всесоюзное телевидение. В годы коллективизации на родине Кудайбергенова была организована сельхозартель имени Жалбыра. Со временем, в связи с реорганизацией, артель расформировали. На месте бывшего поселка была создана точка совхоза. Неузнаваемы теперь места, где жил Кудайбергенов. У озера Кусек вырос новый совхоз «Перелески». На его усадьбе дома городского типа. В квартирах механизаторов и животноводов телевизоры, холодильники, газовые плиты, стиральные машины. Пройдет немного времени, и урочище, где когда-то Жалбыр пас байские отары, зальют воды Верхне-Тобольского гидроузла. Под затоплением окажется и курган, на котором покоится прах Жалбыра и его сыновей. Строя плотины, дома, клубы для живых, люди выполняют волю погибших, делают то, чего не успели их отцы. Живет в сердцах старожилов и память о Жалбыре. Память погибших принято чтить. Вот почему люди, хорошо знающие Жалбыра Кудайбергенова, высказывают мнение: «Жалбыр и восставшие с ним джигиты заслужили того, чтобы в их честь на их родине был воздвигнут памятник. О героях должны знать потомки». А. Фещенко |
« Пред. | След. » |
---|
Главная |
Костанайская область |
Новости |
Старая газета |
Костанайский футбол |
Творчество |
Ссылки |
Контакты |
Карта сайта |
15 апреля, 2024 @13:33 : Фотография из архивных источников? В каком контекс ... by mr.extremal |
14 апреля, 2024 @08:05 : Прислали несколько фотографий из семейного альбома ... by arman |
08 апреля, 2024 @16:55 : В 1994 году было также сильное половодье ... by arman |
30 марта, 2024 @17:24 : Из газеты «Казахстанская правда» за 1947 год: «На ... by arman |
18 марта, 2024 @20:13 : Сегодня прислали такую старую фотографию ... by arman |
Спасибо за материальную поддержку сайта: Johannes Schmidt и Rosalia Schmidt, Елена Мшагская (Тюнина), Виталий Рерих, Денис Перекопный, Владислав Борлис