Письмо из прошлого

Это письмо было написано еще в 1985 году

Дорогие посетители сайта, хочу познакомить Вас с письмом Доры Павловны Дорофеевой, которое она написала в 1985 году писателю Борису Никитину. А поводом для публикации этого письма стала запечатленная на фотография могила Дорофеевой.

«Читаю стихи Анатолия Жигулина и воспоминания о прошлом проносятся чередой. Помните московского дирижера Юрия Силантьева. А в те лагерные годы он был для нас Юрочка – ставил оперетты, куски из оперетт, организовал оркестр, ведь у нас было много певцов и певиц. Был у нас известный ученый в области ветеринарии профессор Роберт Адольфович Цион. Он открыл средство от бруцеллеза у животных. В лагере благодаря ему исчез бруцеллез у животных и людей. У него было увлечение лечить подранков иживотных и птиц. Он и научные опыты проводил на своих пленниках. Ему удалось подлечить несколько журавлей, но летать они не могли. Зимой они прожили в его лаборатории, а на лето приходили в барак мужчин-политзаключенных. Приходили они обычно в середине апреля. Жили возле входных дверей барака, устраивали свои танцы (оказывается, журавли танцуют!). В зоне стояли в ряд три барака, похожие на скотобазы, отделенные друг от друга колючей проволокой. Журавли жили в среднем бараке, так что все зэки тоже могли любоваться ими сквозь проволоку. В среднем бараке содержались КРД – контрреволюционная деятельность, ПШ – подозрение в шпионаже, КРА – контрреволюционная агитация, СОЭ – социально-опасный элемент, СВЭ – социально-вредный элемент.

Журавлей кормили, на журавлей радовались. Вечерами на площадке была ежедневная поверка. И журавли обязательно шли за мужчинами своего барака. Зэки выстраивались на поверку. С одной стороны женщины, с другой напротив мужчины. Приходил начальник режима с конвоем, тогда и журавли шли в центр площадки и стояли там до конца переклички заключенных. Ни одной поверки за лето не пропускали журавли! Заканчивалась поверка, и журавли вместе с жильцами своего барака возвращались к бараку. Так продолжалось много лет. Когда наступала осень и дикие журавли стаями-клиньями тянулись к югу, наши зэки-журавли издавали печальные крики, подпрыгивали, разбегались, пытались взлететь, взмахивали изуродованными крыльями, но летать не могли. С первыми сибирскими морозами они снова уходили под теплый кров Роберта Адольфовича.

Все это я вспомнила, прочитав стихотворение «Бурундук» Анатолия Жигулина. Никто не трогал, не обижал журавлей, хотя в бараке рядом жили грабители, бандиты, воры, убийцы так называемые «бытовики». Журавли были радостью для всех.

Прочитав  стихи Жигулина, я поняла, что он был в заключении после войны. Был он в Тайшетском лагере, а затем и дальше на Севере и в Колыме. Поэтому он, видимо, не знает о «гаранинских кладбищах». После убийства Кирова все ленинградцы, которые в какой-то степени были связаны с Кировым, оказались на Колыме. Начальником лагеря был назначен Медведь – бывший начальник НКВД Ленинградской области, а заместителем его Запорожец – его же  заместитель бывший. Через некоторое время пошли слухи о действительных причинах убийства Кирова, и Медведь и Запорожец исчезли неизвестно куда. Начальником лагеря был назначен некто Гаранин с чрезвычайными полномочиями: правом расстрела без суда и следствия отдельных лиц и целых бригад. Началась расправа. Расстреливались в полном составе лучшие бригады из ленинградцев. Трупы сбрасывались в шурфы. Расстреливали прямо на лесоповалах. Очень, очень много было расстрелянных!

Однажды приехала в лагерь и родная сестра Гаранина и заявила, что это не брат и не Гаранин. Гаранин был тут же объявлен шпионом, будто бы по дороге к лагерям он убил настоящего Гаранина, и воспользовался его документами и проводил в лагере диверсии и репрессии. И этот Гаранин был тут же расстрелян, а сестра настоящего Гаранина неизвестно куда исчезла.

Сын моего расстрелянного товарища Берестин Борис Иванович сейчас живет в селе Викторовка Тарановского района Кустанайской области. Он тоже сидел за отца на Колыме, ему удалось избежать расстрела. Его мать Зинаида Алексеевна Берестина, моя приятельница, член КПСС с 1926 года, знает от сына о «гаранинских кладбищах». В городе Рудном проживает майор в отставке Чесалов Михаил Иванович. Он был осужден по статье 193 УК (/ военная), отсидел на Колыме. Знает об этих кладбищах. Да, вероятно, и Жигулин кое-что слыхал о них. 26 марта 1985 года. Привет Вам, жму руку. Дорофеева».

Это письмо Дора Павловна отправила нашему земляку писателю Борису Никитину, который в свою очередь поделился его содержанием с Фазилем Искандером. Об этом Борис Никитин пишет в своей статье «Мой любимый Фазиль Искандер»: «Выслушав это письмо, Фазиль, ходивший, покуривая сигарету, по кабинету, резко остановился и воскликнул:

- Замечательное, потрясающее письмо! Солженицин поместил бы его полностью в «Архипелаг ГУЛАГ»! Кто это тебе, Боря, пишет?

- Моя землячка из города Кустаная Дора Павловна Дорофеева, бывший прокурор, в молодости работала у Вышинского…

- Сколько же ей лет? Она что, Жигулина знала?

- Она ровесница ХХ века. С Жигулиным я ее познакомил заочно, послал его лагерные стихи…

- Молодец! Какая у нее потрясающая память! Все фамилии помнит! Ты ее лично знаешь?

- Конечно. Она давно реабилитирована, почетная гражданка города. Архив свой мне подарила. А еще я уезжая из Кустаная попросил ее дополнительно писать мне подробно все свои воспоминания. Что она и делает в письмах ко мне.

- Не прекращай с ней переписку, Боря! Живая память, живая действительность, живое свидетельство… Такое ведь не выдумаешь».

Из энциклопедии «Костанайская область»: