Филькина грамота

О старых соседях замолвите слово

Воскресенье. Выходной день, и вроде бы, как все нормальные люди, желаешь отдохнуть. Но не тут-то было! С самого утра наверху начинается какое-то жужжание, за тем стуки, потом писк то ли дрели, то ли еще какого-то инструмента! И вот тут ты вспоминаешь, что  не один живешь в этом доме и что у тебя есть соседи!

Потом ты все равно силишься уснуть, но воспоминания, подобно мозаичному ковру, раскидывают перед тобой сотни цветных стекляшек, и истории начинают оживать одна за другой.

Вдруг,  вспомнился дядя Саша из 57-й квартиры. А, собственно говоря, почему это «вдруг»? Ведь именно его неуемная тяга к ремонту  заставила память перебирать, словно старые фото воспоминания… Но тогда, в моем детстве, никакой такой тяги за ним не наблюдалось, он просто сидел целыми днями во дворе и играл в карты, а когда компании не было, то торчал в пивнушке по соседству.

Сколько я себя помню, дядя Саша мечтал о сыне, но вот ведь, не задача, у него было три дочери. Наташка – старшая, я всегда смотрела на нее с каким-то детским и непонятным обожанием. Ну, так ведь ясно, она носила туфли на каблуках, засиживалась во дворе в компании кавалеров далеко за полночь и, вообще, была королевой красоты. Сейчас королева красоты живет на дальнем востоке с мужем – военным, работает в  местной больнице и уже защитила кандидатскую.  Средняя  - Люся, часто любила рассказывать историю о том, как она появилась на свет. По правде сказать, ничего занимательного в этой истории не было, но мы всей компанией собирались и слушали ее очень внимательно. Может быть, потому что  всякий раз эта история обрастала новыми и невероятными подробностями.  Младшую дочь дяди Саши зовут Настя. Вот в ней-то, наверное, и поселилась мечта дяди Саши. Настя была удивительно похожа на мальчика – короткая стрижка, мешковатая футболка и неизменные шорты летом и брюки зимой. Но, правда, однажды Настасья рискнула надеть платье. Платье было красивое, голубое, все в рюшах и маленьких бантиках, но шло оно ей как корове седло. Мы с подружками увидели ее издалека. Настя подошла к нам и  с надеждой в голосе, при чем как-то немного скривившись, спросила: «Ну как?». Тут повисла долгая пауза, которая разразилась разрывающим хохотом, особенно, когда взглянув вниз, мы увидели не ее ногах старые и изрядно потрепанные кроссовки. «Ну, ты бы еще бант прицепила!» - сказала, давясь от смеха, Ольга. Настя нисколько не обиделась, но попыток с переодеванием больше не повторяла.  И вообще, сколько ее помню, она  целый день гоняла с мальчишками то в футбол, то в баскетбол, то просто кого-нибудь из мальчишек, которые по ее мнению были недостойны столь гордого звания – «мальчик».

И маму этого семейства тетю Свету, я тоже помню очень хорошо. Она всегда носила в руках огромные сумки, которые были набиты всякой-всячиной – начиная от кусков мыла и заканчивая копченой колбасой. Так еще бы, прокормить столь значительное семейство!

А потом с пятого этажа моя память, как легкая стрекоза, спустилась ниже, к 55 квартире. В этой квартире жил дядя Юра, он был, наверное, очень одинок, ну, по крайней мере, к нему никто не приходил в гости.

Наша дворовая компания дала ему прозвище Моль, потому что увидеть его было практически невозможно, только на короткое мгновение, потом он всегда куда-то исчезал очень – очень тихо. Вот видишь, вроде бы, в начале улицы появился дядя Юра, только на секунду отведешь взгляд, а его уже нет. И одевался он всегда во все серое.

            Но самое главное не это, важнее то, что у него руки были золотыми. Об этом мне довелось узнать совершенно случайно.

В 54-й квартире жила тетя Надя, мне она казалась уже пожилой женщиной, хотя, на самом деле, это было не так. Просто каждый свой монолог она начинала с долгого и протяжного междометия «оооох», и произносила его так, как будто несла за спиной пудовый камень. Даже приятные новости тетя Надя неизменно начинала сообщать с этого самого «оохх»: «Оооооххх, так ведь погода, какая хорошая, да и зарплату сегодня дали!»

Так вот однажды, в ее квартире, на кухне упал шкаф с посудой. Просто,  висел – висел, а потом, ни с того ни с сего раз, и упал. Грохот был на весь подъезд. Выбежали на площадку все соседи, выбежала тетя Надя и уже было начала причитать: «Оооохххх, так ведь горе – то какое…». Но дядя Юра молча взял и починил ей это шкаф, причем как всегда тихо – тихо, мне казалось, что он даже звука никакого не издал. А тетя Надя потом всегда говорила: «Оооохх, так вы знаете, какие у Юры руки золотые!» Вот такие соседи жили рядом…

К чему, спросите вы, все эти воспоминания? Да ни к чему их особо-то и не пришьешь. И ничему полезному, поучительному они, по правде говоря, не учат, и морали никакой не хочется вкладывать. Просто повеяло от них такой теплотой и спокойствием, как будто ты пришел домой с мороза и подставил руки под струю горячей воды, и наступило блаженное расслабление, и тепло волной пробежало по твоему телу. А потом сделалось тихо и уютно, и на лице от всей этой радуги мыслей заиграла чуть глуповатая улыбка.

Так ведь дрель давно успокоилась! Может еще поспать? Ан нет, ты встаешь и начинаешь день в прекрасном настроении, которое не покидает тебя до самого вечера!

                                                                                   Катрин Филькина.

Продолжение следует