Осуждены презрением

"Казахстанская правда". 1969 год

Об этой истории я узнала во время недавней командировки в Кустанай. В случае, произошедшем в маленьком степном поселке, удивительным образом сплелись мужество, граничащее с подвигом, и элементарная человеческая подлость, в основе которой – мелкое своекорыстие.

            …День выдался жарким и душным. Над поселком, над раскаленной степью дрожало знойное марево. Пыльными лоскутками повисли листья на придорожном кустарнике. Нет в этих местах ни речки, ни озера, лишь на краю поселка, у выгона, в глубоких котлованах – два самодельных пруда. Сюда пригоняют скот на водопой. А для купания эти «копанки» не годятся: дно больно глинистое, ненадежное.

            Но что поселковой ребятне до этих тонкостей! Вода есть вода. Трое подружек по 10-12 лет – Ира, Надя и Вера – собрались покупаться. Над озерцом поплыл ребячий визг и гомон…

            А в это время к соседнему котловану пригнал скот на водопой пастух Николай Кузьмич Назаров. Неторопливо присел на пригорок, на пыльную, пожухлую от жары траву, достал сигарету, привычно  действуя одной рукой (вторую потерял на войне), закурил.

            Он смотрел на барахтающихся в озерце девчушек, на стадо, жадно припавшее к воде, и думал свои неторопливые думы. А когда очнулся от дум, было тихо. Так тихо, что Николай Кузьмич почувствовал сильное беспокойство. Коровы уже напились, но выходить не торопились – они, как глыбы пестрых валунов, сгрудились у самой кромки берега.

            Назаров глянул на соседнее озерцо и в первую минуту ничего не понял: озеро как озеро. И вдруг, как вспышка молнии: а где же девчонки? Он встал, все еще не веря себе, прикрыв глаза ладонью от солнца, всматривался в то место, где еще недавно барахтались дети. Тихо. На поверхности играли блики. «Может, ушли?» Но глаза тут же нащупали три бело-розовые кучки одежды на пустынном берегу.

            В тот момент, когда он подбегал к котловану, на поверхности появилась голова одной из девочек и тут же скрылась опять. Чуть подальше вынырнула вторая…

            Он бросился в воду. Шаг, второй, третий… Нога не нащупала дна – обрыв. Он поплыл, загребая воду одной рукой, с трудом удерживая равновесие.  В том месте, где показывалась голова девочки, нырнул. И сразу же рука наткнулась на скорчившееся щуплое тельце. Он схватил его и рывком подбросил к верху. Мысль лихорадочно работала: «А теперь, как же теперь?..»

            Нащупал дно, встал – ноги чуть ли не по щиколотку ушли в ил. В вытянутой руке поддерживал девчушку за спину – она поверхности. Шаг, еще шаг, еще… Грудь распирало. Он оттолкнулся всплыл, глотнул воздуха и снова осторожно, боясь увлечь с собой ребенка, ступил на дно…

            Когда, наконец, пастух достиг мелководья, ноги слегка дрожали. Девочка казалась безжизненной, но едва Николай Кузьмич положил ее на берег, она зачихала, закашляла, приоткрыла глаза.

            - Будешь жить, - Кузьмич легонько шлепнул ее по щеке и быстро поднялся. Нужно спасать остальных. Хоть бы кто-нибудь был поблизости! Ага, вот, кажется, направляются сюда мальчишки.

            - На помощь! – крикнул он. – Скорее сюда! – А сам, не дожидаясь их, кинулся снова в воду.

            Вторую девчонку тоже удалось разыскать быстро – вода здесь стоячая, тихая. Ее доставил к берегу прежним способом: шагая под водой по топкому илистому дну, держа на вытянутой руке беспомощное тело. Неподалеку от берега ее подхватили сильные руки двух подростков, прибежавших на зов.

            - Там еще одна, - крикнул он ребятам. А сам, отдышавшись, занялся девочкой: Надя пока не подавала признаков жизни. Смутно вспомнились все приемы, к которым прибегают в таких случаях. Наконец, девочка очнулась. И тогда он взялся растирать ее тело, радуясь тому, как под его сильными мальцами исчезает синева и кожа постепенно приобретает естественный розоватый цвет.

            - Нашли! – послышался крик с озера.

            Ребята несли третью девочку. Положили на траву рядом с теми двумя. Ира и Надя уже не вызывали опасений, но еще лежали неподвижно, обессиленные и испуганные. Но Вера? Как быть с ней?

            - В больницу ее надо срочно, - сказал Назаров. – К врачам.

            Но ребята и без того уже выскочили на взгорок, - нет ли поблизости какого транспорта.

            - Кто-то едет на мотоцикле! – обрадовано крикнул меньший из подростков – Малик Бакенов.

            И правда, со стороны поселка катил мотоцикл с коляской. Когда подъехал ближе, ребята узнали ездоков: за рулем сидела Екатерина Савоськина, а в люльке ее муж – шофер Михаил.

            Ребята заволновались: не проехали бы.

            - Не проедет, дорога тут одна, она мимо котлованов проходит.

            Мотоцикл быстро приближался. Став поперек дороги, ребята остановили его.

            - Чего там стряслось? – недовольно спросила женщина.

            - Девочка утопла, Верка Степанова. Отвезти ее в больницу надо.

            - Еще чего! Я вам что – скорая помощь!

            Ребята растерялись. Казалось невероятным, что вот так просто можно отмахнуться… Ведь только что они были свидетелями того, как отчаянно, не думая о себе, боролся за жизнь этих девочек безрукий пожилой человек.

            - Так ведь погибнет девчонка-то, - сказал старший подросток Сергей Косачев. – Вон ее дядя Коля отхаживает.

            - Отходит, небось, - беспечно отозвалась Екатерина. – Страху больше, чем дела.

            Да брось ты их слушать, поехали, - занервничал Михаил. – У меня сегодня отгул до обеда, надо сенца накосить, - пояснил он остолбеневшим ребятам.

            Мотоцикл сорвался с места.

            - Очухается, только потрясите ее малость! – уже на ходу выкрикнул свой совет Михаил Савоськин.

            - Сволочи! – зло сплюнул Сергей. И потекли минуты – тягучие и невозвратимые.

            - Еще мотоцикл сюда! – обрадовался Малик Бакенов.

            Мотоцикл затормозил. Это был Гриша Ремезов, он привез свою мать подоить корову. Гремя подойником, она слезла с заднего сиденья. Выслушав спутанные просьбы ребят, Гриша тряхнул чубом.

            - О чем речь. Вот только как без люльки-то?

            Сергей уже нес безжизненную девочку к мотоциклу.

            - Давай пристраивайся вместе с  ней сзади, - и Гриша осторожно тронул мотоцикл.

            Ребята опоздали.

            - На полчасика бы пораньше! – сокрушенно вздохнул врач. – Сейчас ей ничем уже не поможешь.

            Часа через три-четыре старый пастух видел, как мотоцикл с копной свежей, душистой травы в коляске (Михаил теперь пристроился сзади) возвращался обратно. Он смотрел, как осторожно, притормаживая у рытвин, чтобы не обронить лишнюю травинку из коляски, вела мотоцикл Савоськина, и думал, что путь ее лежит мимо дома, где сейчас оплакивают маленькую покойницу.

            Есть в уголовном законодательстве статья, карающая тех, кто мог оказать помощь попавшему в беду человеку и уклонился от этого. В данном случае, видимо, прокуратура не имела достаточных оснований для привлечения Савоськиных к уголовной ответственности. Но расплата все равно настигла их. Расплата, отмеренная не судьей, а судом нравственным, судом совести. Таким судом, суровым и правым, судили Михаила и его жену односельчане.

            Савоськины жили по своим принципам: только «мое» имеет для меня какую-то ценность. Их дом в поселке – полная чаша. Ему-то и служили. Троим своим ребятишкам любили повторять: это все для вас.

            А обернулось все против них…

            Весть о трагедии на озере взбудоражила весь поселок.

            Томительная, тяжелая тишина воцарилась в доме с добротными толстыми стенами. Крепость эта оказалась жалким и утлым челном.

            - Уеду я от вас! – взбунтовался старший сын.- Чем так жить…

            И тогда Савоськины решились. Они снялись с насиженного места, за полцены сбыли дом… Бежали от людских осуждающих глаз, от молчаливого презрения. А от себя, от своей совести удалось ли уйти?

            Щадя их, и без того наказанных карой, мне кажется, во сто крат более суровой, чем кара юстиции, щадя их ребятишек, которые должны идти в большую жизнь, я не назвала в этой истории подлинных фамилий.

                                                                                        М. Воротынова