Из прошлого Кустаная (продолжение)

Продолжение исторического очерка В.Малехонькова и З.Толстых

            Принимая решение об основании нового поселения на Тоболе, власти исходили из того, что его жители главное внимание уделят кустарным промыслам, торговле, а в случае нужды будут арендовать землю у местного казахского населения. Но на первых порах получилось иначе. И жители Кустаная и население пригородного поселка прежде всего занялись земледелием. К этому их толкала удаленность нового поселения от центров промышленной и сельскохозяйственной продукции, а также отсутствие налаженных и развитых путей сообщения с центральными районами России. Немалую роль сыграл и тот факт, что основу населения Кустаная составляли земледельцы – выходцы из крестьянских губерний Среднего Поволжья и других районов России. В итоге в 1886 году жителями Кустаная вместо проектируемых 13 тысяч десятин земли было освоено свыше 40 тысяч. Расширение границ городских владений происходило за счет сужения сферы казахских кочевок, что обостряло отношения с местным населением. Весной 1886 года помощник уездного начальника телеграфировал военному губернатору Тургайской области что «возникшие между кустанайцами и киргизами споры из-за земельного отвода грозят серьезными недоразумениями».

            Подобные опасения не были напрасны. В административном отношении Кустанай оставался неустроенным долгое время. Уездная администрация продолжала находиться в Троицке, а в Кустанае единственным представителем власти был некий писец И.Г.Иванов, которого первые поселенцы выбрали своим старостой. Военных сил в поселении не имелось. Озлобленные бесплодными мытарствами по присутственным местам, переселенцы готовы были идти на любые крайности.

            Нередко в городе проявлялись вспышки недовольства и беспорядков. Однажды толпа переселенцев, доведенная до отчаяния нуждой и лишениями, окружила уездного начальника Сипайлова и стала угрожать ему смертью, если он не поможет переселенцам. Сипайлов прибег к помощи священника, который пытался утихомирить «чудотворной» иконой возмущенных крестьян. Однако, видя, что икона не помогает, Сипайлов вместе с попом обратились в бегство.

            В целях разрядки напряженного положения, создававшегося в новом поселении, в Кустанай переводится на постоянное жительство помощник уездного начальника и одновременно присылается воинская команда в количестве 65 солдат. Поселение и окрестности выделяются в самостоятельную Кустанайскую волость, просуществовавшую до 1891 года.

            Вслед за этим военный губернатор Тургайской области приказал прекратить допуск в Кустанай новых поселенцев, а уездному начальнику – «встречать партии переселенцев в местах их группировок – в городах Троицке и Орске, и заявлять, чтобы они не ездили в Кустанай, так как больше свободных мест для них уже не существует». Об этом было сделано соответствующее объявление в центральных газетах Российской империи.

            Беспорядки в новом поселении несколько утихли, однако поток переселенцев продолжался с неослабевающей силой. К концу 1889 года по сведениям «Обзора Тургайской области» население Кустаная составляло 18257 человек, а в других источниках показывается 20 тысяч. Бурный рост населения и широкое строительство в Кустанае привлекали внимание прессы. Газета «Оренбургский листок» называла новое поселение «Русским Чикаго».

            Урожаи все это время благоприятствовали переселенческому потоку, молва об обильном крае неслась быстро, толпы голодных, безземельных крестьян продолжали прибывать в Кустанай и уезд.

            Но затем баснословные урожаи сменились трехлетним (1890-1892) неурожаем. С июля 1891 года в Кустанае начался голод, протекавший особенно остро ввиду удаленности поселения от богатых хлебов районов России, отсутствия железнодорожных и водных путей, по которым можно было бы быстро и в большом количестве транспортировать хлеб.

            В начале 18892 года жители Кустаная начали уходить из города. Всего покинуло поселение около трети населения.

            Но нельзя только неурожайными годами объяснить текучесть населения Кустаная, ибо и в последующие годы полуголодная жизнь остается бичом населения. Одной из причин такого движения населения явилось истощение в городской черте запаса целинных земель. Хозяйство поселенцев было основано целиком на эксплуатации естественного плодородия целины: взяв от нее все, что она могла дать, не прибегая к удобрению, ни даже, к пару, переселенец переходил на другую целину.

            При таких условиях, выпахав целину в городской черте, поселенцы переселялись на постоянное жительство в казахские аулы или на хутора.

            Большое влияние на текучесть кустанайского населения оказывала неравномерность распределения земельного фонда. С начала возникновения Кустаная среди жителей определилась резкая дифференциация в их имущественном положении. Значительную часть поселенцев составляли малоимущие крестьяне, поднятые со своих мест нуждой и слухами о «вольном» городе. Наряду с ними в новом поселении оседали представители зажиточных слоев крестьянства, мелкие и средние торговцы. Обладая определенными капиталами, они закупали большие участки, отведенные в городской черте.

            Создавалась благоприятная почва для повышения арендных цен на земельные участки. Началась оживленная спекуляция земельными наделами. В 1886 году выходец из Самарской губернии Хмыров захватил 1000 десятин пахотной земли из расчета по 50 копеек за десятину (и это при ценах от 5 до 8 рублей в центре страны), а затем стал сдавать ее в аренду по цене до трех рублей за десятину.

            Резкое увеличение арендных цен на землю создавало большие трудности для оседания переселенцев во вновь возникшем поселении на Тоболе. Поэтому определенная часть их поселялось в некотором отдалении от Кустаная или предместьях. Кустанай имел три предместья. Одно из них возникло вокруг женского монастыря за логом Кустанай-сай, другое - за Тоболом, в трех верстах от Кустаная. Этот поселок возник самовольно, без разрешения властей, и его жителей администрация назвала «самодурками». Отсюда и само предместье получило кличку «Самодуровка» (Затобольск).

            Третьим пригородом следует считать так называемую Татарскую слободу, возникшую за логом Абиль-сай в 1881 году (Наримановка). История ее возникновения представляет определенный интерес. Параграф первый «Положения о льготах и преимуществах степных поселений в Уральской и Тургайской областях» категорически запрещал селиться в Казахстане татарам, башкирам и прочим азиатским выходцам. Между тем несколько крестьянских татарских и башкирских семейств, мещан и отставных солдат, несмотря на запрещение, стали отстраивать домами и мазанками территорию за логом вблизи Кустаная. Уездное начальство гоняло их, разрушало дома, но слободка росла. В начале 1883 года в ней насчитывалось уже 53 семейства, а к концу года – 150 семейств.

            Таким образом, население Кустаная становилось многонациональным по своему составу: русские, украинцы, казахи, башкиры, татары, чуваши, мордва и др. Уездный начальник в докладной записке Тургайскому губернатору сообщал «Земледелие в Кустанайском уезде, как среди русского, так и киргизского населения вполне процветает, чему способствует обоюдное и дружественное отношение кочевников с русским населением в сельскохозяйственных предприятиях».

            Рост административно-хозяйственного значения Кустаная не ускользал из поля зрения царских властей. С 1 октября 1893 года поселение Кустанай официально получило право города с названием – Николаевск. Однако 8 февраля 1895 года городу было возвращено прежнее название Кустанай, а уезд стал называться Кустанайским.

            Этим закончился длительный процесс превращения Кустаная в административный центр уезда.

            Как же выглядел этот новый уездный центр. Имеется подробное описание Кустаная, оставленное географом Дедловым  «Итак, вот он мужицкий рай, «Новый город», «Вольный город», Кустанай! На плоской, как стол, пыльной степи, на берегу полупересыхающего Тобола, текущего в степном провале, без единого кустика и деревца, стоит Кустанай, двадцатитысячный город. Широчайшие улицы перекрещиваются под прямыми углами. В центре – площадь, равная целому государству. И улицы, и площадь, обстроены землянками, домишками и домами, в четыре, в пять окон. В землянках и мазанках живут мужики. В сколоченных на живую нитку домишках разместились кабаки, постоялые дворы. В сколоченных на живую нитку домишках разместились кабаки, постоялые дворы, пьяные мастеровые и плуты торгаши. В центре города два-три каменных дома, подобных крепости: толстые стены, громадные каменные заборы, слепые амбары и склады. Это засели крупные купцы. В амбарах – хлеб. В огромных лавках – красные товары, чай, сахар. Лавки внушительны: это огромные сараи, саженей пятнадцать в длину, десять в ширину и аршин десять высотою.… И страшный же это город, Кустанай! Целые недели по степи носятся бураны и затемняют солнце пылью. Выдуваемый ветром из чернозема песок наносит сугробами. День и ночь воет и визжит ветер в заборах, трубах и закоулках зданий, день и ночь стучит ставнями и стреляет железными крышами, вгибая и отпуская листы. И решительно некуда деться от пыли, безлюдья и дичи этого города. Выйдешь за город, там голая степь, бесчисленные конусообразные кучи кизяка и несметное полчище ветряных мельниц, которые машут на вас своими крыльями, точно не пускают в степь и гонят назад в город. Вернешься – опять безобразные мазанки и домишки, опять народ, который перенял арестантские манеры наглых и пьяных казаков «старой линии»… Ни садика, ни газеты, ни телеграфа, ни хорошей церкви…».

Нельзя полностью согласиться с этим описанием города. В словах Дедлова много надуманного, он нарочно сгущает краски, чтобы развенчать возраставшую популярность Кустаная и богатых земель уезда в глазах крестьян центральной России. Корреспондент «Волжского вестника» был несколько иного мнения, его описание Кустаная, сделанное также в 1892 году, дышит большим оптимизмом: «…Город этот – создание мужиков-лапотников; их замечательная энергия и предприимчивость в короткое время создали бойкий торговый поселок… Нищими оборванцами являлись туда переселенцы из самых разнообразных частей империи, и буквально только трудом создали… благоустроенный город, разом ставший значительно выше десятков других городов не только Азиатской, но и Европейской России».