О зародыше вооруженного восстания

Из воспоминаний

В конце 1918 года со стороны Колчаковской белогвардейщины репрессии стали принимать характер различных безобразий.

            Это с каждым днем стало вызывать среди крестьянских масс усиливающееся негодование. Группа товарищей, ведущих подпольную борьбу напряженно следила за всеми событиями, проводя местами пропаганду среди населения. Несмотря на преобладание в Кустанайском уезде кулацкого населения, удавалось разыгрывающиеся события направлять по руслу свержения белогвардейщины. Крестьянство с каждым днем осознавало свои ошибки, допущенные в 1918 году в момент восстания чехов, через победу которых власть досталась буржуазным опричникам. Такой сдвиг среди крестьянский масс в сторону революционизирования дал возможность провести широчайшую работу по организации вооруженного восстания, в начале 1919 года, когда Колчак объявил мобилизацию за 5 лет, терпение масс дошло да раскаленного предела, что послужило поводом к лихорадочной работе. Дабы использовать целесообразнее крестьянское движение, направляя его в определенное русло.

            В связи с развивающимися событиями, Кустанайская группа хотя и слабо, но все же связалась с Троицким-Челябинским уездами, а также с рабочими Омска, дабы последние,  в нужный момент оказали поддержку.

            Колчаковское командование собрало мобилизованных по Кустанайскому округу при посредстве крупных карательных отрядов. Причиной к этому служило недовольство масс. Пользуясь моментом, мы приняли меры к тому, чтобы овладеть настроением для чего были назначены по ротам руководители движением. Фельдфебель пулеметной команды обещал нам выдать 16 пулеметов. Кроме того мы были в полной надежде захватить на вокзале 7000 винтовок и массу патрон, что давало нам возможность создать мощную армию и двинуться на Троицк и Челябинск, где нас ожидали товарищи – рабочие, обещавшие оказать нам поддержку. Оказалось, что все наши планы и вся наша подготовка к захвату власти были спровоцированы. За три дня до намеченного нами выступления начались аресты и расстрелы. Фельдфебель пулеметной команды, был расстрелян, оружие, находящееся на вокзале отправлено в город Троицк, мобилизованных немедленно погрузили в поезд и отправили к фронту. Сыскное отделение белогвардейщины работало с максимальной напряженностью, началась тяжелая жизнь для города Кустаная и его окрестностей. Так как при отправке мобилизованных много бежало по деревням, пошли карательные отряды, которые занимались поркой жен, детей, отцов и матерей: словом нагайка засвистала во всю. Мы не теряли надежд на начатое дело. Конспиративная работа была перенесена из Кустаная в район, где было гораздо удобнее. Карательные приемы белогвардейцев настолько волновали крестьян, что они охотно шли на борьбу. Скоро у нас набралась такая армия, которой было достаточно для того, чтобы начать дело. Правда армия была плохо вооружена, но дух был уде вполне большевицкий, упорный, всесжимающий на своем пути. Первым делом было занято село Боровое, в 80 верстах от города Кустаная, где впервые и развилось кранное знамя, знамя борьбы Кустанайского крестьянства. В селе Боровом закипела работа: срочно изготавливались железные пики, прилаживались к палкам, так как оружия было слишком недостаточно, а желающих идти на борьбу все прибывало. Из Борового наступление велось по двум направлениям, то есть по обеим сторонам реки Тобола и под командой товарища Жиляева. На встречу из Кустаная выехали казачьи отряды для подавления, но к белогвардейскому несчастью крестьянство нас не выдавало и направление наше им было неизвестно и только, заняв поселок Жуковский, пришлось принять меры к встрече казачьего отряда.

            О нашем присутствии в поселке казаки не подозревали, а поэтому и двигались без всяких предосторожностей.

            С приближением казачьего отряда был дан условный сигнал для нападения, то есть, на колокольне был поставлен часовой, который в известный момент – ударил тревогу. Нападение был так неожиданно, что отряд был разбит на голову. При этой схватке нам удалось добыть 60 винтовок, что укрепило нашу боеспособность.

            Между тем, оставшиеся в Кустанае товарищи вели широкую агитацию, распространяли слух о том, что мы, якобы, получили в достаточном количестве оружия и припасы, с Туркестанского фронта, указывая на разгром казачьего отряда как на факт. Таким образом мы двинулись на Кустанай. Один наш отряд подходил с юго-востока с тем, чтобы захватить в первую очередь тюрьму и освободить своих товарищей, второй отряд подходил  с северо-востока и небольшой отряд был послан с северо-запада, для того, чтобы навести панику на неприятеля. Другим способом, так или иначе мы не могли бы взять город Кустаная, мы не рассчитывали, потому, что белогвардейцы были превосходно вооружены.

            Благодаря такой подготовке к большевицкому духу в массах, мы заняли город Кустанай без потерь людей с нашей стороны, а белогвардейцев одних только офицеров погибло до 40 человек. При занятии города Кустаная нам достались солидные военные трофеи: одно трехдюймовое орудие и к нему 28 снарядов. Оружия и боевых припасов не захватили, но зато мы много получили от товарищей, у которых были спрятаны, винтовки и патроны, что также достаточно подкрепило наши силы. Политические заключенные остались все живы. В Кустанае немедленно был сконструирован Военный Совет для руководства дальнейшим движением.

            На первом заседании Военного Совета 4-го апреля 1919 года в 11 часов ночи обсуждался вопрос о дальнейших действиях. Здесь произошел небольшой раскол: одни настаивали, чтобы утром 5-го апреля мобилизовать подводы и двинуться по следам белогвардейцев, преследуя последних в направлении к Оренбургскому фронту с тем, чтобы навести панику с тылу Колчаковской армии, но учитывая обстоятельство, что мы имели мало оружия, что и в Кустанае мы не удержимся при первом натиске белогвардейцев было решено Кустанай не оставлять, без боя его не сдавать, что нас и погубило.

            Оставшись в Кустанае, мы 5-го апреля организовали слесарную мастерскую – в 56 человек, где приступили к изготовлению боевых патронов.

            В ночь на 6 апреля был сформирован отряд в 350 человек во главе с Тарана и послан по направлению поселка Семиозерного на Тургай, для освобождения пути на случай отступления.

            Утром 6-го апреля наша разведка столкнулась с белогвардейцами, а часа к 11-ти подошел бронепоезд и повел наступление со стороны вокзала. Наша цепь удачно, это наступление отражала и выбрав удобный момент перешли в контратаку, отбив у белогвардейцев один пулемет, что еще больше подняло дух у повстанцев. Захватив пулемет, мы еще лучше стали отражать наступление белогвардейцев. При усиленной артиллерийской канонаде 7-го апреля около 12 часов дня белогвардейцам удалось зайти с западной стороны и захватить часть города, но в ожесточенный схватке были отбиты. Несмотря на тяжелое и опасное положение, пролетарские массы были бодры духом и держались упорно.

            Дело испортила буржуазия, которая почувствовав большой натиск со стороны белогвардейщины, стала из окон стрелять в проходивших по улицам повстанцев. Это усугубило наше положение.

            Утром 8-го апреля у нас стали подходить к концу все патроны и изготовлять больше было не из чего. От белогвардейской артиллерийской канонады начались в городе пожары, а также были получены сведения о приближении с восточной стороны знаменитого своими зверствами отряда Сахарова. Такие обстоятельства принудили нас сдать Кустанай. 8-го апреля в 3 часа дня началось отступление. Товарищи прикрывающие наше отступление боролись до тех пор, пока не погибли. После нашего отступления из города Кустаная белогвардейцы устроили кровавое воскресенье: беспощадно расстреливали, вешали на воротах, пороли шомполами и нагайками, издевались, как только  хотелось, над женщинами, и после такого воскресенья в городе Кустанае образовались курганы с десятками тысяч человеческих трупов. Это историческое событие кустанайцы будут помнить сотни лет.

            Отступив из Кустаная с тарановским отрядом, мы соединились по пути следования на Тургай в поселке Чулаксай, где военный Совет на своем заседании поставил вопрос о подчинении командующего отрядами товарища Жиляева военсовету, дабы последний не творил, что не следует по своему усмотрению, что конечно товарищу Жиляеву и не понравилось. Он выдвигает вопрос о том, чтобы задерживаться в поселке Чулаксай и дать бой белогвардейцам. Военный Совет это отверг и предложил немедленно из поселка Чулаксай выступить и двигаться к Тургаю. В связи с этими противоречиями вопрос был поставлен на обсуждение – желающие немедленно выступить из поселка Чулаксай – отходи вправо, желающие оставаться – отходи влево, и получилось абсолютное большинство на стороне Военного Совета. 11 апреля в 2 часа дня мы выступили из поселка Чулаксай. Путь был труден, так как было весеннее таяние снега. Для того, чтобы пройти по более безопасным местам, мы взяли двух проводников. Подойдя вечером к одной опасной ехала наша делегация в Тургай. Джангильдина не было, так как он был в Челкаре. Таран хотел послать телеграмму Джангильдину, чтобы тот разрешил ввести в Тургай наш отряд в полном вооружении. В это время в Тургае послышалась стрельба: это алаш-ордынцы захватили власть в свои руки и наша делегация была арестована и брошена в тюрьму. Мы с отрядом, ничего не подозревая, подходим к городу Тургаю. Нас встречает прилично-вооруженный отряд. Мы стали вести с ним переговоры о нашем проходе через Тургай на Туркестанский фронт, но нам этого не разрешали. На наш вопрос, где наша делегация, - отвечали, что делегация находится в Тургае, сему мы слабо верили.

            На наш вопрос, почему нас встретили с оружием в руках, нам предъявляя декрет Совнаркома РСФСР о том, что все проходящие через автономные земли войска обязаны беспрекословно сдавать свое оружие и только тогда переходить границы.

            Мы долго колебались и наконец, решили сдать оружие. На первых порах нас приняли очень хорошо, предоставили нам хлеб и мясо, но на второй день мы убедились, что мы попали в ловушку. Скоро через одного казахи мы узнали, что нас хотят отправить под конвоем в Кустанай. Впоследствии решено отправить нас в город Атбасар, а конвой будет состоять из 60 человек, вооруженных винтовками, нагайками и шашками. Учитывая все эти обстоятельства, мы делаем заседание Военного Совещания, где решаем вопрос о нападении на конвой в пути следования и с добытым оружием двинуться вперед, но и здесь мы потерпели крушение. Временно назначенный командир отряда некто Прасолов – нас предал и нам этого сделать не удалось. Проходя Тургайский уезд в степях Атабарского уезда нас конвойный отряд бросает, так как получил сведения, что к Тургаю в это время подходил Жиляев с отрядом. Таким образом 30 человек остались среди степей без оружия, не зная даже о том, где находимся. Пришлось продолжать путь дальше самостоятельно.

            После мучительного пути мы попали в поселок Кен на реке Ишиме, где крестьяне приняли нас добродушно. К нашему несчастью на второй день приближался к нам карательный отряд в 500 человек с пушками и пулеметами.

            Принимать бой безусловно мы не могли, а поэтому решили отряд распустить с таким расчетом что мелкими группами лучше спастись. Раньше в путь двинулись все вместе, но пройдя верст 40-50 нас стали ловить казахи, оказалось, что начальник гарнизона города Атбасара издал исторический приказ – за каждого пойманного из нас назначается награда в 3000 рублей. Таким образом на нас устраивали охоту как на какую-то добычу. Благодаря этому группа разбилась на мелкие частицы и пошли все в разные стороны.

            Одна группа в лице Селезнева, Журавлевой, Кугаевского, Авдеева и пятого фамилию забыл, были пойманы в городе Атбасаре и позорно истреблены белогвардейцами. Много товарищей погибло одиночками. Из нашей группы погиб лишь товарищ Сергеев – матрос, а четверо спаслись. В пути следования были и такие моменты, когда казахи с нас снимали последние тельные рубашки и оставляли совершенно голым. Это заставило нас идти, главным образом, по ночам, а днем укрываться в болотах, лесах и оврагах. Несмотря на все тяжести испытания все же у нас не у кого не приходило в голову мысли пойти к белогвардейцам и просить милости. Наконец 20-го августа 1919 года мы встретились с регулярной Красной Армией и с этого момента, оставшиеся в живых товарищи, неустанно ведут работу над укреплением советской власти и коммунистической партии. Отдельные эпизоды, лично пережитых мною я не пишу.

                                                                                                   Усачев

ГАКО Р-1 Оп.1 Д.9а