|
Воспоминания Николая Журавлева
Пешковский интернат находился на ул. Кирова . Если двигаться по улице со стороны Фёдоровки в сторону Комсомольца, мы сначала минуем знаменитый Пешковский парк , огороженный капитальным забором из железных прутьев , за ним с левой стороны, проплывёт внушительное здание промтоварного магазина и, наконец, перед нами будет интернат. Напротив , через ул. Кирова--"деревянный" магазин, в нём продают продукты. Почему он назвался--деревянным--не знаю. Магазин стоял на высоком фундаменте и к его входу вели широкие деревянные ступени. Интернат стоит перпендикулярно улице и мы проследуем к его входу. Вот мы шагаем по довольно широкой дороге посыпанной гравием и щебнем (в Пешковке в дождливую погоду бывает неимоверная грязь, не то, что в нашем Большом, где после ливня можно гулять в туфельках). Справа стоит усадьба Федько, там живёт т. Галя. В интернате она убирает, зимой топит печки в комнатах, а ночью охраняет сон детей... Слева, перед фасадом здания интерната, разбит небольшой палисадник, там посажены самые простые цветы как: астры, хризантемы, флоксы... Там я любил в одиночестве осенью прилечь под кусты с книгой в руке и запоем читать, погружаясь в волшебный мир вымысла. И вот мы подходим к крыльцу интерната, оно деревянное. Восходим на него. Здание сложено из белого кирпича, длинное и вход в него - ровно посередине. Входим вовнутрь. Сначала перед нами возникает короткий коридорчик. Слева дверь в прачечную, справа - на кухню. Идём дальше. Этот коридорчик расширяется и перед нами - "обеденный зал", где дети за длинными столами принимают пищу. Слева стол для мальчиков, справа для девочек. Из этого "обеденного зала" влево уходил коридор, в нём ряды дверей, открывающиеся внутрь комнат - там и проживали мы мальчишки. Вправо точно такой же коридор с комнатами - здесь обитали девочки... Говорили, что раньше наш интернат был гостиницей для приезжих... Я помню, как мы впервые, переступили в 5-ом классе порог этого заведения. Пол выкрашен свежей краской, панели на стенах тоже покрашены, кругом чистота, всё сияло!.. Но нас это не радовало, мы входили в " Неизвестность", где нам суждено было находиться долгие годы. Нас Большанских поселили в одной комнате. Со мной были: Миша Молчанов, Лёня Гаффла, Ваня Эдель, Вова Маркелов, Витя Хлебин, Федя Харченко. Тут стояли кровати и стол, на окне висели занавески... Мы с интересом всё разглядывали и занимали для себя кровати. Они были аккуратно заправлены и нас сразу предупредили старшие ребята, что бардака здесь от нас не потерпят... Мы приуныли: казарма - да и только... Впервые нас вырвали из своих семей и бросили сюда на произвол Судьбы!.. Помню я и Миша Молчанов сели за стол, посмотрели друг на друга... и заплакали - так было нам грустно и такие мы были с ним "тонкослёзы"... Другие уже носились по коридору и некоторые побежали знакомиться с девчонками... Словом, начали мы обживаться в интернате… Наше интернатское питание особым изыском не блистало. Варили нам каши из всевозможных круп , борщи, супы--обыкновенные блюда. Мне особенно нравились макароны со сливочным маслом или по-флотски... Мы сидели за столом кушали, а у начала стола , прислонясь к толстому столбу, который подпирал потолок, неизменно стоял наш воспитатель И. Я. Саган. Высокий, такой же как и этот столб, худощавый с вытянутым лицом и длинным носом. Он наблюдал за порядком обеда и, по обыкновению, оструженной спичкой ковырялся у себя в зубах. Кличка у него была: "КЭС". Кто приклеил ему такое прозвище и что оно обозначало я не знал, но за глаза все его звали так... Иван Яковлевич усердно спичкой наводил порядок у себя во рту и наблюдал порядок за нашим обедом. Всё проходило спокойно, только стучали ложки о дно тарелок, да кто-нибудь специально громко чавкал, вызывая улыбку Сагана и лёгкий смешок у нас... После трапезы Витя Хлебин умелец смешно копировать некоторые" особенности " людей, изображал ковыряние во рту и ( когда И.Я. кого-нибудь ругал, у него от возбуждения и крика летела брызгами слюна) это, он с ювелирной точностью тоже воспроизводил... Мы от души хохотали ... Я считал тогда Хлебина самым умным среди нас. Он читал толстенные книги-Романы, и однажды он сказал: "Я знаю то, что ничего не знаю!" Какая-то игра слов: знаю--не знаю... Он объяснил, что это утверждал древний философ Сократ... Что такое философия и кто такой Сократ мы не имели понятия тогда... За обезьяничанием Виктора скрывался его высокий УМ!.. После окончания школы я поступил на курсы шоферов и случайно встретил там Ивана Яковлевича Сагана. Он учился на шофера-любителя, у него уже был свой транспорт. Он узнал меня и мы разговорились. Я спросил: "А помните, как вы нас воспитывали, спасибо вам за науку..." Саган грустно и виновато улыбнулся, произнёс лишь одно слово: "Было..." Особо хочется сказать о Пешковском хлебе. Такого ХЛЕБА я никогда и нигде больше не ел, хотя объездил полстраны, но тот хлеб был - БЕСПОДОБЕН!!! Белые высокие воздушные булки, вверху в меру зарумяненные. Мякоть булки крупно-ноздреватая, ароматная - а вкус - СКАЗКА!.. Какие добавки клали в тесто Пешковские пекари, чтобы получалась такая выпечка, никто не знал... Такой хлеб служил нам и булочкой к чаю... Бывало нас группой снаряжали на пекарню получить для интерната хлеб. Зимой нам давали сани, пустые мешки и мы отправлялись. Ешё издалека наши носы улавливали тонкий запах пекарни, а уж когда мы с мороза входили в помещение, в наше обоняние влетал такой дух свежей выпечки, что кружились головы наши! Женщина - кладовщик по списку отпускала нам положенное и сверх того обязательно вручала нам на всех одну буханку. По дороге мы съедали угощение... Вот такой был у нас замечательный Пешковский ХЛЕБУШОК!.. ... А однажды нас в интернате стали кормить необычно. Подали наваристый с куском мяса борщ, огромные мясные сочные нежные котлеты, компот из свежих фруктов, белые как снег булочки с изюмом, к ним по несколько конфет карамель" Маскарад" (и сейчас помню) и в завершении положили каждому по мандаринчику - редкого заморского "гостя" в то время... Оказывается районное руководство образования ожидало Высокую Комиссию из Алма-Аты, потому и наводили "лоск" во всём... Мы несколько дней так питались, а когда проверяющие отбыли - всё вернулось "на круги своя..." Мы тогда говорили: вот бы почаще к нам заезжали из комиссии... Как во всяком стаде животного мира определяется Вожак, так и в человеческом обществе должен быть Лидер. В те годы лидерство определялось среди нас крепостью кулаков. Когда дралась интернатская "мелюзга", мало кого это занимало, но если подтверждали свой статус-кво 10-ти, 11-тиклассники, сбегались почти все, даже девчонки пугливо выглядывали из своих укрытий.. Я помню знаменитую драку между Николаем Портянко и Александром Глущенко. Оба крепкие гордые парни . Выяснение отношений ,видимо, назревало давно... И вот последняя капля переполнила "Чашу терпения", и нашла коса на камень... и сошлись они в честном поединке. "Косой" оказался ... Глущенко, он совершенно не владел кулаками. Растопырив свои пальцы, он отчаянно бросился на соперника, пытаясь поцарапать тому лицо. Портянко, изловчась, молниеносно нанёс точный удар в скулу противника, самое уязвимое место человека. Глущенко как сноп, рухнул наземь... Несколько секунд лежал неподвижно, затем пришёл в себя и, видимо, осознав своё потерянное лидерство навсегда , зарыдал громко и протяжно он... Мы, потрясённые увиденным, молча расходились... .. После того как единоличным Лидером интерната стал Николай Портянко (после он свою неблагозвучную фамилию изменил на фамилию: Протасов), его мы пацаны боялись больше чем Сагана. Его слово для нас было - Закон!.. Коле нравилась Тамара Харченко - наша землячка и её брат Миша ходил - грудь колесом - попробуй, тронь... Кто за хочет иметь дело с самим Портянко?.. Под подобным "прикрытием" были многие наши Большанцы,у которых имелись сестры, ведь наше село слыло "селом невест" и наших девочек расхватывали заезжие молодцы, как "горячие пирожки"!.. В 6-ом классе я без памяти влюбился в девчонку Лину, она была немного старше меня и проживала в Тельмановке. Голову Лины украшали густые тёмные длинные волосы, заплетённые в косу , которая свисала ниже пояса. Лицо её чистое светлое и на этом лице, словно художник взял тонкую кисть , и бережно, боясь сделать лишний штрих, вывел чёрной краской брови, длинные пушистые ресницы. Затем другой кистью , обмакнувши её в небесно-голубую лазурь , обозначил глаза Лины. Розовым рубином художник слегка тронул её щёчки, затем, точно резцом вывел тонкий правильный носик, пропорциональный лицу подбородок и аккуратные ушки... Во рту у Лины сияли ослепительно-белые ровные зубы... Красавица редкая!.. Я полюбил... а толку. За Линой ухлёстывали такие "бобры", мне не чета... Я был очень скромный и выдающимися способностями не обладал, к тому же в кого влюблён - того и боишься... А девочки любят смелых, которые смогут их ЗАВОЕВАТЬ!.. Вторая часть Первая часть |
