"Кто меня терзает два месяца и не давали нисколько не работать..."

1923 год

Урицкому укому Кустанайской губернии

Гражданина села и волости Веселоподольской Урицкого уезда Кустанайской губернии Ивана Шрамко

Заявление

            Сего 1923 года мая 23 дня ночью зашли ко мне в дом четыре товарища: секретарь нашей волости Козаков Петр и милиционер Фельмешин, а два лица мне были неизвестны, из которых один был с винтовкой. И когда я им зажег огонь, то из незнакомых мне лиц один сказал, что мы пришли к тебе сделать обыск. На это я ответил, зачем пришли то и делайте. Последний приказывает мне отомкнуть сундук, в то время я спросил на право обыска у них документ. Но такового не было, сказано вместо такового, что если не отопрешь сундук, то сейчас же арестуем тебя. Во избежание ареста я отомкнул сундук, в котором взяли четыре гильзы от охотничьего ружья централки двухстволки 20-го калибра. Затем взяли на печке фотографические карточки и сказали вот чего нам надо, то есть то, я им ответил, если вы в них нуждаетесь, то возьмите вон под лавкой и альбом, который для них, то они и его забрали. Затем взяли ружье двухствольное центрального боя 20-го калибра и бутылки три самогонки слагушной, после чего составили акт, на котором я расписался и секретарь Козаков и милиционер Феломешин, а мне копию с акта не дали. После составления акта я узнал, что руководителем обыска был товарищ Шорудило от уголовного розыска и какой-то товарищТверской, который был с винтовкой. Это дело было весной во время посева хлеба, мне пришлось приостановить работу и ехать в Урицк искать отобранные у меня предметы. Явился я к начальнику уголовного розыска и спросил не поступали ли вам такие то вещи, отобранные у меня, то он сказал, что не поступали, приедешь вторично через неделю. Я опять поехал и узнал, что мои вещи сданы в ГПУ уполномоченному товарищу Полянскому. Я обратился туда, но в то время товарища Полянского дома не было, а сотрудники его сказали, что мы без него ничего не знаем, приедешь, когда он дома будет, с тем я и уехал. Спустя неделю опять уехал и явился к товарищу Полянскому. И спросил вам такие то предметы поступали, то он сказал, что да поступали. То я стал просить у него возвратить мне охотничье ружье, но он сказал, что ружье не отдам, после чего я ему подал заявление и удостоверение о своей личности, которое подписано членами нашей комячейки, но когда прочитал товарищ Полянский мое заявление, то хотел возвратить мне альбом с карточками, то я ему сказал, что альбом отдайте тому, кто в нем нуждался, а мне он не нужен. Я больше всего просил возвратить мне ружье, так как оно мне дорого стоит, ружье очень красивое наверное и товарищу Полянскому понравилось, что он категорически отказался возвратить мне, с тем я и уехал.

            Не более прошло дней пяти призывает меня секретарь Казаков в волисполком и говорит вот что, поступило предписание из Урицкого ГПУ, чтобы ты сдал 400 листов чистой бумаги, то я сказал, откудова у меня взялось такое количество бумаги, вы же сами видели в сундуке сколько ее есть, не более 30 листов для себя. Но все-таки запрягаю лошадь и еду к Полянскому, а товарищ Полянский живет на расстоянии 35 верст от меня и спрашиваю товарища Полянского какую вы от меня требуете 400 листов чистой бумаги, и где я ее должен взять, а он мне говорит, что у тебя стояли на квартире учителя, так наверное они оставили, а я ему ответил, а кто ее у меня видел и считал, у меня есть листов 30 только для себя, то Полянский на это больше ничего не сказал, с тем я и уехал. Прожил я дома не более недели, опять зовет Козаков уволисполком и говорит вот что, опять я получил предписание из ГПУ если Шрамко не отдаст 400 листов бумаги, то я арестовать его и представить в Урицк, то я уже ответил, что хотите то со мной и делайте, все равно я нынешнюю весну в своем хозяйстве не работник.

            Вот и написал мне Козаков пакет как арестованному вручил, и как хоти, хоть езжай, хоть пешком иди. Взял я пакет и имеющуюся у меня 26 листов чистой бумаги и отправился в степь. И отпряг лошадь из машины, а пара быков машину не тянет. Значит праздник, а я отвез в ГПУ 26 листов управление 26 листов чистой бумаги и благодаря тому, что товарищ сжалились выслали мою бумагу через волбюро, не пришлось ехать в шестой раз, правильно ли это все сделано надо мною?

            А потому о вышеизложенном прошу Урицкий уком как представителей власти рабочих и крестьян разобрать мое заявление и возвратить мне ружье и произвести законное расследование, за что и кто меня терзает два месяца и не давали нисколько не работать.

            К сему подписуюсь Иван Шрамко

1923 года августа 15 дня

ГАКО П-5 Опись 1 Дело 44