В стане врага (продолжение)

"Красное знамя". Газета Карабалыкского райкома. 1958 год

Мюллер привел меня к паровозу №11, на котором был машинистом Бурков, и приказал влезть на паровоз. За мной влезли два казака с винтовками, которым было приказано никого из нас не пускать с паровоза. Мюллер мне приказал командовать стрелочниками. Кое-как сформировали комендантский поезд. К нему он пытался прицепить и охлажденный паровоз №3, который стоял в тупике. Но это ему не удалось. Тогда он приказал отправить комендантский поезд, с которым и сам удрал, сдав меня своему помощнику, чтобы он с последним поездом доставил меня вштаб. Два часовых ходили за мной по пятам.

            Формирование последнего поезда мы с Бурковым затянули далеко за полночь 7 августа, но части Красной Армии так и не подошли.

            Под утро 7 августа меня, арестованного, везли на станцию Тамерлан в главный штаб.

            В пути на станции Саламат, вагон, в котором меня везли, вошел ревизор движения Мартыненко и предъявил старшему караула телеграфный приказ генерала Иванова о передаче меня в распоряжение ревизора движения для дежурства на станции Саламат. Старший конвоя передал меня. Дежурил сам ревизор, не умевший работать на телеграфном аппарате, и я. Этому обороту дела я был очень доволен. Ибо я с белыми не собирался отступать и знал, что за оставление паровоза серии ОВ №3 да еще с таким важным грузом, в конечном счете меня ожидает расстрел. Я решил осуществить свою мечту: при первой возможности перебежать через фронт к частям красных, и ждал момента, не терялся.

            По реке Тогузак развертывался фронт. Велась подготовка к отражению атаки частей Красной Армии, наступающих с северной части фронта. С 8 августа по 15 августа кое-где завязались незначительные бои, без участия артиллерии. Красная Армия подтягивала свои войска к реке Тогузак. 14 августа разведка частей Красной Армии была обнаружена близ станции Саламат. Белогвардейские бронепоезда «Горняк» и «нижний Тагил» готовились к бою.

            Белогвардейские офицеры ежедневно вечером делали телеграфные доклады в главный штаб о боевых операциях. Передача докладов по телеграфу производилась мною. Я был дел на фронте, знал о составе и роде вооружений. Все доклады я воспроизводил на телеграфную ленту. Видя, что они не придают значения ленте и не берут себе, как это положено при секретном переговоре, я стал уносить ленты в свою квартиру. Узнав из передаваемых сводок, что части красных уже близко, 14 августа бросаю станцию и прячусь в подпол квартиры начальника станции Першина вместе с товарищами Бисенюком и Арсеневым. Машинист паровоза с последнего эшелона Русак прячется в погребе стрелочника Конева, и главный кондуктор Икрин – под возовыми весами сенопункта. О ходе боев нас информировал старший рабочий Тарутько.

            На рассвете 15 августа 1919 года Красная Армия по всему фронту повела наступление с тем, чтобы форсировать реку Тогузак. Стоявшие на станции броневики открыли огонь по частям Красной Армии и не давали возможности перейти реку. В ответ части красных также открыли артиллерийский огонь по броневикам. Бой длился до вечера. Снаряды красноармейских батарей метко разрушали железнодорожный мост, станционные пути, поражали живую силу противника. Враг упорно сопротивлялся. Броневики часто меняли свои позиции. Но и это не помогало им. Враг не выдержал и в панике бежал, оставив много убитых и раненых.

            В два часа ночи к нам пришел Тарутько и сообщил, что на станцию дважды приезжали конные разъезды, но чьи неизвестно. Мы с Русаком решили бежать, не дожидаясь рассвета. Тарутько проводил нас за мост и показал дорогу. Простившись с ним, поспешили идти, медлить было нельзя, начинался рассвет. В начале мы встретились с пешим разведчиком. Слышим окрик: «Стой, кто идет?» Мы остановились. В густых кустах ничего не было видно. Чуть погодя мы заметили красную сербскую шапочку и дуло винтовки, направленное на нас. Разведчик командует: «Руки верх!». Мы подчинились. Первым было предложено подойти мне. И я подошел к нему. Он обыскал меня и велел отойти на несколько шагов. Затем подозвал Русака и тоже обыскал. Не найдя у нас оружия, подал нам руку и назвал товарищами. Мы осмелели. Давно не слыхал слово «товарищ». Он спросил нас, что делается на станции саламат. Мы рассказали. Он поторопился, заявив: «Товарищи, мне некогда», и порекомендовал идти только по железнодорожному полотну.

Михаил Андреевич Корнеев, в те годы телеграфист Троицкого железнодорожного узла